Фамилиар, глава 38

в которой все за всех волнуются.
Текст на Фикбуке

Глава 38

На этот раз колдун проспал до следующего утра. Кошмары про пожар пытались пробраться в его сон, но стоило ему начать погружаться в привычный ужас, стоило его телу напрячься, пытаясь укрыться от огня, Тьен шевелился под его рукой, напоминал о том, что это сон, посылал волну тепла и заботы. В результате Рен чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, но при этом волновался, что Тьен из-за него не смог отдохнуть.

Впрочем поводов для волнений у них хватало и без этого. Вскоре после рассвета в окно комнаты постучал огромный черный ворон. Быстро проскользнул в приоткрытую створку и рассыпался искрами, превратившись в официального вида письмо. Начальник Стражи оповещал Рена, что сегодня же к ним прибудет его заместитель в сопровождении охраны «для проведения расследования и препровождения виновных в город».

Тьен, которому колдун показал письмо, немедленно напрягся. В ответ на вопросительный взгляд Рена он ткнул пальцев в слово «виновных».

— Что если они решат — я виноват? П-поверят ей. Будто обещал заключить к-контракт, а потом сбежал.

читать дальше— Тьен, я не думаю, что они будут склонны верить Ариене. Она явилась в наш дом и напасла на нас, пыталась похитить Изи. Почему они должны поверить ей, а не тебе?

— Потому что она колдунья, — пробормотал Тьен.

Рен вздохнул. Он прекрасно знал, что Тьен прав. Что при споре колдуна с фамилиаром Стража гораздо чаще становится на сторону колдуна (а в споре простого горожанина с фамилиаром — на сторону фамилиара). Это было несправедливо, ведь причастность к магии никак не гарантировала честности или даже добрых намерений. Но даже эти предрассудки можно было использовать в свою пользу.

— Я колдун, — напомнил Рен. — И к тому же Левари. Они поверят мне и моему фамилиару.

Тьен криво улыбнулся и кивнул.

Ждать прибытия стражников пришлось долго. Мара с Тьеном и Изи успели навести порядок на кухне, насколько это вообще было возможно. От помощи Рена они, разумеется, отмахнулись, но хотя бы не очень спорили, когда он отказался оставаться в кровати и устроился на стуле у очага. Сегодня вид огня его уже не так беспокоил, а вот лежать неподвижно и думать только о том, что может пойти не так в беседе со следователем, было совершенно невыносимо.

Время шло к обеду, когда Изи, сидевшая у отмытого окна, закричала:

— Они приехали! Ой, какие лошадки!

Рен коротко усмехнулся. Насколько он помнил, лошадки у городской стражи и впрямь были хороши, нынешний начальник был заядлым конником и настоял на том, чтобы для стражи закупались исключительно гнедые лошади местной крупной породы, которые затем содержались в городских конюшнях и окружались заботой, какой могли позавидовать и люди.

Сейчас три гнедых ухоженных красавца перебирали копытами возле забора. Очевидно даже путь по засыпанным снегом дорогам не утомил их. За ними Рен разглядел повозку со знаком Стражи на борту. Он окинул взглядом своих домашних, поймал встревоженный взгляд Тьена и кивнул ему, надеясь хоть немного подбодрить.

Группа, прибывшая из города, включала двух стражников, заместителя начальника Стражи в роли следователя, одного из колдунов, официально работавших на Стражу, и его фамилиара, заодно исполнявшего обязанности возницы. Они наполнили дом шумом голосов, топаньем ног, принесенной с собой морозной свежестью. Рен попробовал вспомнить, когда в последний раз в этом доме было столько людей, и не сумел. Все это несколько выбивало его из колеи, но нужно было защитить своих домашних, поэтому он выпрямился еще больше и чуть задрал подбородок. Второй раз за три дня ему предстояло сыграть «настоящего Левари».

Заместитель начальника Стражи оказался весьма дотошным следователем. Он начал с того, что попросил представить ему всех присутствующих и объяснить, какие отношения их связывают. Узнав, что перед ним колдун и целых три фамилиара, он удивленно задрал брови, но никак не прокомментировал. Рен понимал, что объяснение «это моя бывшая няня-фамилиар, которая обучала меня работе с фамилиарами, это мой официальный фамилиар, а это его сестра-фамилиар, которую я обучаю работе с колдунами» звучит несколько странно, но что он мог поделать? В конце концов, это было правдой. Следователь скорей всего счел его избалованным богачом. Колдун так точно посматривал с плохо скрываемой завистью. Окружить себя тремя фамилиарами — это выглядело эксцентричным излишеством, но Рен не стал углубляться в подробности об их несовместимости.

Затем следователь начал опрашивать всех присутствующих по очереди, причем колдун Стражи поставил вокруг двух стульев звуконепроницаемую защиту. Очевидно для того, чтобы они не могли слышать рассказы и ответы друг друга. Когда следователь допрашивал Изи, Рену пришлось взять Тьена за руку. Тот буквально вибрировал от тревоги за сестру, особенно когда на ее глазах появились слезы, и стражники настороженно поглядывали на него. Но все обошлось, Изи соскочила со стула, на который ее усадили, и бросилась к брату. Тот немедленно подхватил ее на руки. Губы у нее дрожали, но она решительно кивнула.

— Я им все рассказала! Что она с Тьеном сделала, и со мной, и я как я от нее убежала. Все!

— Ты молодец, воробушек, — шепнул Тьен, крепко обнимая сестру.

Потом пришел его черед беседовать со следователем, и Рен был очень благодарен Маре и Изи, остававшимся рядом, пока он не сводил глаз с лица Тьена и старался кусать губы не очень заметно. Он видел, что Тьен держится скованно, словно силой сдерживает себя, и подозревал, что следователь пытается его спровоцировать. Потом к следователю подошел колдун Стражи с сидящей на плече лаской-фамилиаром, протянул руку к Тьену, тот чуть заметно напрягся, и Рен не выдержал.

— Господин Икран, господин Мель, я надеюсь, вы не собираетесь применять магию без согласия Тьена?

Следователь махнул рукой, давая колдуну знак снять защиту, прежде чем ответить.

— Я расследую преступление, господин Левари. Это дает мне право приказать обследовать свидетеля безотносительно его желания. В том числе магическими способами.

— В таком случае я хотел бы напомнить вам, что ваш свидетель — мой фамилиар, и вы не можете производить с ним магические манипуляции без моего согласия и присутствия.

— Насколько я понимаю, он не является вашим постоянным фамилиаром.

— Нет, — Рен чуть склонил голову, соглашаясь. — Однако мы заключили долговременный контракт, и эта связь также дает ему право неприкосновенности.

Следователь прищурился.

— В таком случае, я прошу вашего согласия, господин колдун, на обследование с целью выявления следов магических воздействий.

— Я сомневаюсь…

— Все в порядке, Рен, — перебил его Тьен. — Пусть ищут, что хотят, мне нечего скрывать.

Рен внимательно посмотрел на него, но фамилиар только чуть заметно кивнул.

— Хорошо. Я даю согласие, — пробормотал Рен, отступая назад, хотя одна мысль о том, что чья-то еще магия будет прикасаться к Тьену, проникать в него, исследовать каждый уголок его тела и психики, была неприятна ему до тошноты. Он тут же мысленно отругал себя за совершенно дикие, старомодные и собственнические мысли о фамилиаре, который даже не был его в полном смысле этого слова!

Колдун Стражи положил ладонь на лоб Тьена. Рен знал, что он увидит внутри. Следы его заклинаний — лечебных и диагностических. Связь, созданную их контрактом. И более старые следы, оставленные заклинаниями Ариены. Колдун нахмурился.

— Это… это выглядит незаконно.

— Да! — выдохнул Рен. — Заклинание, наложенное на Тьена его бывшей нанимательницей было незаконным и содержало запрещенные компоненты.
Я могу показать мои записи, я все зафиксировал, когда обследовал его в самом начале.

Глаза колдуна загорелись любопытством, он повернулся к своему начальнику и кивнул. Наверное, на его лице было что-то написано, потому что следователь едва заметно расслабился и обратился к Рену уже спокойней.

— Мы будем благодарны вам за любые предоставленные материалы, господин Левари. А вы на данный момент можете быть свободны, — кивнул он Тьену. И чуть помедлив, добавил: — Благодарю за сотрудничество.

Мара сжала плечо Рена, и тот позволил себя слегка расслабиться.

Потом следователь беседовал с Марой. Конечно. Рен волновался и за нее, но он все же был уверен в том, что его бывшая няня способна не дать себя в обиду, поэтому чувствовал себя немного спокойней. Особенно после того, как Тьен наклонился к его уху и шепнул: «Я почти сочувствую бедному следователю, если он попробует усомниться в ее словах». Рену удалось сдержать смех, и он просто согласно кивнул.

Его собственная беседа со следователем получилась довольно долгой. Он пытался сообщать только факты, но следователь был дотошен и требовал деталей, поэтому Рену пришлось фактически заново пережить все события последних месяцев, от появления девочки с собакой в его амбаре до исхода их схватки с Ариеной.

— Немного необычно, что ваша соперница решила прибегнуть именно к этому заклинанию, не так ли? — поинтересовался следователь. Рен бросил на него непонимающий взгляд и тот пояснил. — Мой колдун сообщил мне, что в магических противостояниях обычно используются другие чары. Менее опасные для самого колдующего.

— У меня не такой большой опыт в магических схватках, как у вашего колдуна, — отрезал Рен. — Фактически, у меня вообще нет такого опыта. Однако у меня создалось впечатление, что госпожа Ариена была… не вполне в себе.

— Безумна, вы имеете ввиду?

— Возможно. Как еще можно объяснить ее абсолютную уверенность в том, что она может распоряжаться жизнями других?

— О, поверьте моему опыту, — невесело усмехнулся следователь. — Для этого вовсе не обязательно сходить с ума. И все же, почему именно огонь?

Рен устало пожал плечами.

— Боюсь, об этом вам придется спросить ее саму.

— Я обязательно это сделаю. — Темные глаза следователя впились в лицо Рена. — Если я не ошибаюсь, ваши родители погибли во время пожара, господин Левари?

— Да.

Воздух в комнате почему-то стал горячим, он обжигал горло.

— Вы также были в доме в это время, верно?

— Да.

— Насколько мне известно, именно вы погасили тогда пожар?

Рен чувствовал, как огонь пляшет в его жилах, выжигая все вокруг. Краем глаза он заметил движение и, чуть повернув голову, увидел как встревоженная Мара удерживает Тьена, который выглядел так, словно вот-вот сорвется и бросится на следователя. Что так встревожило его? Рен почувствовал острую потребность успокоить своего фамилиара. Он с трудом повернул почему-то потяжелевшую голову к следователю.

— У ваших вопросов есть какая-то цель?

— Что? — пожалуй, впервые с момента своего появления в этом доме следователь выглядел смущенным.

— Если у вас больше нет вопросов, кроме пустого любопытства, я бы предпочел вернуться к моему… к моей семье.

Выдержав напряженную паузу, следователь все же кивнул, и Рен сорвался с места. Стоило ему оказаться рядом, сразу три пары рук обняли его, и он с трудом перевел дыхание, прогоняя головокружение и звон в ушах. Несмотря на то, что он всего лишь отвечал на вопросы, сил у него совсем не осталось. Даже на то, чтобы мысленно отругать себя за неуместную слабость.

А потом следователь попросил «предъявить ему колдунью».

Рен указал ему дверь в погреб и молча наблюдал за тем, как стражники вытаскивают негнущееся тело Ариены. Он спокойно ответил на вопрос колдуна Стражи о наложенных им заклинаниях. Спокойно проследил как тот снимает чары заморозки и обследует колдунью. Спокойно пояснил, откуда у него брошь и продиктовал следователю адрес Брикара. С немалым облегчением выслушал решение сначала переместить Ариену в город и уже там проводить допрос.

Следователь пообещал, что о результатах расследования они будут уведомлены официальным письмом, а потом Ариену погрузили в повозку и, несмотря на приближающуюся ночь и начинающуюся метель, вся группа покинула дом и скрылась за пеленой снега.

Рен окинул своих домочадцев взглядом. Все они выглядели одинаково бледными и усталыми. У Изи снова были красные глаза. Мара сердито ворчала, но Рен заметил, что она не спешит наводить порядок и чуть заметно жмется к его плечу. Тьен кривил губы, словно пытался удержать недовольное рычание. Колдун понял, что никто из них не захочет сейчас покидать остальных и решительно скомандовал:

— В мою комнату.

Это ночь они все провели в его кровати. Черный пес уже почти привычно прижимался к нему боком, трехцветная кошка свернулась возле живота, а котенок, уснувший было под его рукой, там, где Рен мог гладить серую шерстку, под утро оказался буквально у него на голове, но никто не возражал. Им всем нужна была эта близость, чувство того, что они все выжили и они все вместе.

А утром, когда лучи солнца позолотили снег за окном, проникли в щель между занавесками, пробежались по подушке и разбудили всех присутствующих, Мара потянулась, превратилась и подхватила на руки котенка. В дверях она обернулась, ткнула пальцем в колдуна и фамилиара, за ночь не только не отодвинувшихся, а напротив, прижавшихся друг к другу еще теснее, и коротко приказала:

— Вам пора поговорить.

Дверь захлопнулась. Рен вздохнул, повернулся к фамилиару — и уперся взглядом в ярко-голубые глаза. Тьен только что превратился, и теперь его лицо было удивительно близко. Настолько близко, что Рен даже не успел подумать ни о чем прежде, чем их губы соприкоснулись в поцелуе.