Я собиралась дописать ее к Самайну. Но не успела, да и не совсем она в тему получилась, вовсе не страшилка, а... В общем, сами увидите. Источником вдохновение послужил пост на тумблере. Есть там блог, где выкладываются идеи, которые каждый может реализовать и выложить. Я спрячу ее содержание под море, потому что - спойлеры же. Ну или читайте сразу историю, она коротенькая
Итак, идея была такая -
читать дальшевас собираются принести в жертву, вот только вы бессмертный, и сами создали этот культ много лет назад в качестве розыгрыша.ЖертвоприношениеЗаунывный речитатив становился то громче, то тише, он накатывал волнами, пытаясь накрыть меня своей пеной и унести в глубину, укачать, заставить подчиниться ритму и раствориться в себе. Хорошая попытка, только почему-то на мне она не срабатывала. Я прекрасно все видел, ощущал и осознавал. И свое тело: мурашки на коже от холодного воздуха, напряжение в плечах из-за неловко растянутых рук, ноющую боль в лодыжке, которую я, кажется, умудрился вывихнуть. И окружающую тело реальность: гулкое пространство старого склада, пляшущие по стенам тени, шелест белых одежд и голоса людей, в них одетых, шершавость камня под моей спиной. И самое главное — четыре острых лезвия в воздетых надо мною руках четырех адептов. Двое мужчин держали клинки над моей головой, двое женщин, одна из них совсем молоденькая — над грудью и пахом. Клинки угрожающе поблескивали в свете многочисленных свечей. От них было трудно отвести глаз. Ну еще бы, ведь уже совсем скоро им предстояло вонзиться в мое тело.
Нет, я не то чтобы боялся смерти. Просто глядя на сосредоточенные бледные лица избранных я отчетливо понимал, что у них нет совершенно никакого опыта в подобных делах. А значит, вся эта история получится очень долгой. Вероятно грязной. Вполне возможно — громкой. И наверняка очень кровавой. А ведь среди присутствующих были дети. Это меня возмущало больше всего. Кто вообще берет с собой детей на жертвоприношение?!
Я попытался задать этот вопрос главному распорядителю всей этой церемонии, маячившему где-то у меня за головой. Распорядитель — как он вообще звался, жрец? священник? учитель? — предпочел проигнорировать мой вопрос, так же как раньше игнорировал все мои возражения по поводу участия в их мероприятии. Возвысив голос над все еще что-то бормочущими людьми, он возвестил:
- Возрадуйся, мать наша, безгрешная дева Лилея, ибо дети твои приготовили тебе подарок, достойный твоей доброты.
- Для безгрешной девы у вашей матери что-то многовато детей, вам не кажется? - поинтересовался я. Снова безрезультатно.
- Прими же наше бескорыстное приношение…
- А отцов у вас сколько? Тоже один на всех?
- … и вознагради наше рвение.
- Эй, по-моему, либо приношение бескорыстное, либо вы ждете за него награду, нет?
Вопрос мой снова проигнорировали.
читать дальшеДа я и сам понимал его бессмысленность. Секта Детей Лилеи даже среди других культов, сект, церквей и прочих сборищ безумцев отличалась полным отсутствием логики в своем учении. Мне ли этого не знать — я ведь сам это учение и сочинил. Но что-то я не помнил, чтобы придумывал подобные ритуалы. В смысле, шутки шутками, но…
- Прими, Пресветлая, глаза нечестивого, дабы не смели они смотреть на запретное.
- Ребята, вы уверены, что ваша Пресветлая обрадуется этой расчленёнке?
- Прими лживый язык его, дабы не смел он осквернять твой слух своим ядом.
- А может быть вам вовсе не я нужен? Я вообще-то не любитель врать...
- Прими, Пресветлая, блудливый орган его, дабы не смел он огорчать тебя своими похождениями…
- Что? Какого… - чуть не поперхнулся я, начав что-то подозревать.
- И прими, наконец, в жертву черное сердце его, ибо тебе принадлежат все сердца, тебе — верность, тебе почитание и преданность наша.
Фигуры, стоявшие вокруг меня выпрямились, занося ножи еще выше.
- Ну все ребята, пошутили и хватит!
- Во имя Пресветлой девы Лилеи…
- Все, вы донесли свою мысль, может уже закончим, а?
- Да свершится благое дело сей…
- Я понял, понял… Я сожалею и прошу прощения!
- ...час…
- Стойте!
Голос прозвучал словно бы ниоткуда и одновременно со всех сторон, и за ним последовала полнейшая тишина. Я медленно разжал зажмуренные глаза (терпеть не могу вид крови). Толпа вокруг замерла, словно даже не дыша, взгляды все направлены куда-то мне за голову, лица озарены нездешним белым светом, в глазах у всех застыл благоговейный восторг.
- Дети мои, - проговорил все тот же голос, - благодарю вас за вашу службу. Не желаю я, чтобы вы пятнали руки свои кровью, и потому приму вашу жертву целиком. Ступайте по домам и да пребудет с вами мое благословение!
Жрец, или как там его, стоявший за моей головой, издал сдавленный звук, словно собирался возразить, но его паства уже послушно повернулась к выходам и словно загипнотизированная двинулась прочь.
- Ступай и ты, возлюбленный сын мой, и продолжай нести слово мое непосвященным. Ступай, Питер, - с нажимом повторил бестелесный голос. Видеть его я не мог, но, судя по шаркающим шагам, Питеру пришлось подчиниться.
Вскоре я остался один в огромном пустом помещении, беспомощно распластанный на холодном камне, обнаженный и беззащитный. По спине снова пробежали мурашки, на этот раз вовсе не от холода. Затаив дыхание я ждал, считая секунды. Их накопилась уже почти сотня, когда я почувствовал прикосновение тонких пальчиков с острыми ногтями. Они скользнули по моей руке от запястья к плечу, обвели вытянутую шею, провели с нажимом по груди и дальше вниз, по животу. Я вздохнул и снова открыл глаза.
- Здравствуй, Лили.
- Здравствуй, Эдди.
- Ты же знаешь, мне не нравится это сокращение, - поморщился я.
- Мне кажется, Эдди, ты не в том положении, чтобы предъявлять претензии.
- Послушай, Лили, это все чистой воды недоразумение.
- Недоразумение? - ее тон похолодел до уровня льда, а ногти замерли в опасной близости от весьма чувствительных участков моего тела. - Недоразумение?!
- Ты все просто не так поняла…
- Ах не так?! А как еще можно было это понять? Я застала вас…
- Я просто помогал ей…
- Помогал найти родинку? Обучал обнаженной йоге? Какое еще идиотское объяснение ты придумаешь?
- Лили, послушай, если ты меня отвяжешь, я все объясню.
- Вы только посмотрите на него, он уже ставит условия.
- Ну будь благоразумной...
- Не ты ли всего минуту назад просил прощения? А теперь уверяешь, что извиняться не за что?
- Я просто хотел…
Одним движением она запрыгнула на алтарь и уселась мне на живот, обхватив его коленями. Как обычно, первый взгляд на точеные черты заставил меня слегка задохнуться. Как я мог забыть, насколько она прекрасна? Как сияют ее глаза в гневе. Как пылают румянцем нежные щеки. Как манят безупречно изогнутые губы. Как вздымается под тонкой тканью идеальной формы грудь, словно созданная для моих ладоней.
- Знаешь, у меня большой соблазн все-таки вырезать из тебя сердце.
- Вырезай, - кивнул я. - Сколько хочешь раз, столько и вырезай. Все равно оно принадлежит тебе целиком. Все остальное тоже резать будешь? Можно было бы высушить — выйдет отличное ожерелье.
- Идиот! - выдохнула она, наклонилась и впилась в мои губы горячим и бесстыжим поцелуем. Затрещали веревки и, кажется, сухожилия в моих руках. А, мелочи! Я обнял гибкое тело, привлекая его ближе.
. . .
Лили по-кошачьи потянулась и со сладким вздохом устроила голову на моей груди. Тело с трудом слушалось меня, все еще переживая последние всплески удовольствия, но я не отказал себе в удовольствии запустить ватные пальцы в густую волну ее волос.
- Я все еще злюсь на тебя, - промурлыкала она, щекоча губами кожу.
- Ты же знаешь, что какие бы глупости я не творил, я люблю одну тебя?
- Знаю. - Мне не было видно, но я знал, что она обиженно надула губы. Это выражение удивительно шло ей, впрочем, как и все другие. - Но эта глупая девчонка вывела меня своей самоуверенностью. Она такая… юная!
- И такая мимолетная. Моргни глазом — и ее юность промелькнет, сменившись старостью. А твоя красота, любовь моя, вечна.
- У-у-у, сладкоречивый пройдоха.
- Ты все равно любишь меня, - лениво пробормотал я. Она только вздохнула. - Знаешь, я на миг поверил, что ты и впрямь позволишь им разделать меня, как цыпленка.
- Надо было, - в ее бормотании не слышалось и следа прежней обиды.
- Но тогда пришлось бы объяснять им, почему я после этого не умер.
- Вот и объяснил бы. Тебе же так хорошо удается сочинять дурацкие мифы.
- Мы тогда в очередной раз поссорились, - объяснил я. - Это был… восемнадцатый? Нет, уже девятнадцатый век, помнишь, ты так увлеклась этими новыми поэтами, что предпочитала моему обществу общество книг. Заявила, что я не романтик, что все, что мне нужно — твое тело.
- И ты решил запудрить мозги кучке доверчивых дураков рассказами про безгрешную деву Лилею?
- Это была шутка, милая.
- Адам, мы же давным давно договорились, что будем соблюдать определенные правила. В том числе — не создавать новых религий.
- Разве же это религия? Так, маленький безобидный культ.
- Такой ли безобидный?
- Ну, знаешь, идею с жертвоприношениями в него добавила ты.
- Я хотела тебе отомстить и решила, что сделать это руками твоего детища будет забавно.
- А весь этот нездешний свет и заоблачный голос?
- Ах, право же, мы живем уже в двадцать первом веке. Пора освоить некоторые технические новинки. Это только ты цепляешься за все старое.
- Это потому, что все лучшее я оставляю тебе.
- Льстец и подлиза. Не пытайся меня отвлечь. Что, если бы этим наивными барашками решил воспользоваться кто-то другой?
- Тогда это была бы его вина. И их — за излишнюю доверчивость.
- Наверное, когда живешь так недолго, очень хочется верить во что-то… большее, -задумчиво протянула Лили.
Я пожал плечами.
- Я уже не помню тех времен, когда думал, что могу умереть. Мне кажется, я всегда верил только в одно.
- Во что? - Она повернулась, сложив руки у меня на груди и опираясь на них подбородком.
- В тебя, моя любовь, в тебя.
Ее улыбка озарила меня светом тысячи солнц и снова зажгла в крови неутолимый огонь. Гулкая пустота склада и холод каменного ложа отступили, оставляя место лишь нашей страсти. Ибо что может быть дороже и ближе, чем тот, кто может разделить с тобой вечность.