Город заклеен предвыборными плакатами. Степень банальности/тупости/претенциозности варьируется от средней до зашкаливающей. Но вот сегодня мне попалось дивное. Как вам предвыборный лозунг "Вернуть уверенность в завтрашний день". Хм. и в самом деле, нечего ей тут делать. уверенности, не нужна она нам сегодня, вернем ее в завтра
Давно ничем тут не хвасталась, а ведь что-то я за лето сделала. Вот, к примеру, митенки для подруги. Летние такие митенки, на самом деле, х/б-шные, ну что поделать, если лапки у человека мерзнут. Вот за что люблю секционного крашения нитки - не надо заморачиваться. Отличное отпускное вязание - легкое, бездумное. Часть вообще в очереди за прививкой, а часть - в Пухляковке. Митенки должны быть полны хорошего настроения
Нет, серьезно. Неделя была бешеная. В понедельник сыну исполнилось 25 ( ) Это классно, но мы ж затеялись стол накрыть, и я не могла выбрать между тортом и пирогом, потому испекла оба Во вторник я вышла на работу. Да, пока уроков нет, но все равно... дорога в одну сторону занимает час-полтора, в школе возня с программами да планами. Выматывает. Да съездить флюрограмму сделать. Да еще раз съездить ее забрать. Да пройти медосмотр. Да съездить каждый день с родственнице сделать укол. Да начать прикидывать планы уроков на первые дни и клепать к ним презентации. Да сделать, наконец, вторую прививку. В общем, я практически не заметила, как прошла неделя. Даже выходные. Вторая прививка, разумеется, тоже не обошлась без приключений. А точнее - без очередей. И я ведь попыталась это обойти - я пришла делать ее в ночную смену, в девять вечера. Ну ха. Если в прошлый раз в это время был полный коридор народу, то теперь не было вообще никого. Только я на второй компонент и одна женщина на первый. и обе мы ушли не солоно хлебавши, потому что флакон содержит две дозы, ради одного человека его не распечатают. А днем там, разумеется, была очередь. Причем в два круга. Сначала зайти к терапевту, потом выйти, снова дождаться очереди и зайти в тот же кабинет за уколом. А вот потому что они с разной скоростью работают, ага, и вакцина долго размораживается. В общем. да здравствуют смартфон с интернетом и AO3, которые делают любое ожидание нескучным И по крайней мере теперь этот квест позади. Зато на неделе я пожала его плоды - перекусила в макдаке, гордо предъявив сертификат Ох. Завтра педсовет. Через два дня - первое сентября. Потом начнутся школьные будни. Знакомиться с одним новым классом, тормошить моих, напоминая все, что забыли за лето, и спорить с очередными умниками о том, является ли Питон единственным приемлемым языком программирования Пожелайте мне удачи, а?
перевод"Только что узнала про книгу для подростков (ну простите, young adult это чуть старше, я знаю), в которой подросток ищет намеки на то, кто ее биологическая мать в ЖЖ СВОЕГО ОТЦА. Кажется, я еще никогда не чувствовала себя настолько старой"
Поскольку играла я вчера на двух площадках, перетаскиваю сюда тексты с Дыбра
- Мир не всегда был таким, каким ты привык его видеть... читать дальше- Да что ты говоришь! - Алекс фыркает и привычным жестом бросает джип в объезд воронки посреди асфальта. - Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Я и каждый на Дороге. Серьезно, за кого его принимает этот старик? Даже если бы не были до сих пор живы те, кто родился в Старые Времена, развалин городов, опустевших заводов и брошенных машин было бы достаточно, чтобы догадаться - мир был другим. Раньше. До События. Старик на пассажирском сидении противненько хихикает и чешет бороду, которую давно не мешало бы помыть. Выглядит он старше всех. кого Алексу доводилось встречать, но это еще ничего не значит. Дорога меняет людей. - Я знаю, о чем ты думаешь, - говорит старик. - И я не имею ввиду это. - А что ты имеешь ввиду? Не то чтобы Алексу было бы интересно, но он в пути двадцать часов, до ближайшего Приюта еще миль пятьдесят, и ему не хотелось бы уснуть за рулем. - В Старые Времена, - бормочет старик с тем выражением, каким рассказывают сказки детям, - ты бы трижды подумал прежде, чем посадить меня к себе в машину. и я бы трижды подумал, прежде чем сесть. - Это еще почему? - Ты сильней меня. Алекс фыркает. Он очевидно сильнее - потому он и остановился сам. Старик загадочно кивает головой. - Вот именно. - На вопросительный взгляд поясняет. - Я бы побоялся остаться с тобой наедине. Ты мог бы забрать все, что у меня есть, выбросить меня из машины. - И зачем мне это делать? Технически Алекс мог бы это сделать, даже если не понимает, зачем. Но на Дороге ничто не остается в тайне. Каждый Водитель, каждый Фермер, каждый обитатель Приюта вскоре знал бы, что Алекс взял чужое. Все двери были бы закрыты для него, и что тогда? Одному на Дороге не выжить. - Видишь, ты даже не можешь больше этого представить. Мир, в котором нельзя доверять попутчику. В котором каждый заботится только о себе. В котором можно было все... Глаза старика посверкивают в свете приборной доски, в них плывет, качается мечтательное выражение. Алексу становится не по себе. А вдруг это сумасшедший? Один из тех, кто не смог пережить Событие, свихнулся, когда разрушился привычный мир? Он бросает взгляд на приборы. Еще тридцать миль. В Приюте найдутся лекарства. В Приюте о старике позаботятся. В этом и смысл Приюта, в конце концов. Смысл всей Дороги. Они здесь заботятся друг о друге, потому что больше позаботиться о них некому. Алекс вспоминает слова старика - "каждый заботится только о себе" - и содрогается от пробежавших по спине мурашек. Надо же такое придумать.
Принесли кофе. Она долго разглядывала белую чашку, читать дальшесловно та могла открыть ей тайны вселенной. Но тайны остались тайнами, а вот кофе остывал, и она неохотно взялась за тонкую фарфоровую ручку. Кофе казался хорошим. Ну хоть что-то сегодня должно было оказаться хорошим, верно? В целях сохранения вселенского равновесия, так сказать. Да что ж ее так тянет-то на вселенские масштабы? Может потому, что вселенная — она такая… неясная, расплывчатая… вот как облачко пара над чашкой. Она огромна, непонятна и безлика, вселенная. Она не обидится, если ты ошибешься с разгадкой тайны, не разозлится, если ляпнешь что-то не то, не огрызнется, не уйдет, хлопнув дверью. Некуда ей уходить. Она ухмыльнулась, пытаясь представить себе ушедшую в приступе обиду Вселенную. Что останется на ее месте? Пустота? Ничто? Вот подходящий вопрос для философов. Стукнула дверь, спугнув дурные мысли, и они стаей испуганный воробьев сорвались с места. Чем она вообще занимается? Сидит и думает о каких-то глупостях. Все что угодно, лишь бы не действовать. Но ведь вселенная — она будет здесь и завтра. Отношения с ней строить легко и просто, достаточно просто быть ее частью. А вот все остальное… все остальное требует усилий. Допив одним глотком кофе, она разбудила телефон и открыла список контактов.
Допивая двойной эспрессо, она довольно улыбнулась: в списке оставалось всего-то восемь имен. читать дальшеВосемь безобидных сочетаний букв, восемь ничего не подозревающих душ. Она повертела в руках карандаш и нацелила острый кончик на третье из имен. «Диана». Несколькими отточенными движениями петля буквы Д превратилась в полосатый парус с цифрой. Несколько черточек — волны под доской для винд-серфинга. Диана давно мечтала попробовать этот вид спорта, и морской отпуск был запланирован ею уже на следующий месяц. Волны, ветер, тяжелый парус в неумелых руках… мало ли, что может случиться. Она улыбнулась, радуясь собственной идее. Не зря она была известна среди конкурентов как мастер неожиданных решений. Следующим делом ее взгляд упал на нижнюю строчку. Последняя буква в имени Лиза поникла спущенным колесом. Да, это наверняка сработает, Лиза только купила свою первую машину и еще не привыкла к ней. Она заглянула в чашку в поисках вдохновения, но увы, кофе закончился. Последний кусочек эклера заманчиво улыбнулся с блюдечка. Она ловко отправила его в рот, облизнула губы и дорисовала завитки крема на имени Максима, тайного сладкоежки. Он не сумеет отказаться от пирожного перед важной встречей. Последней она нарисовала винтовку под именем Даниила, большого любителя пейнтбола. Дополнила кляксой в конце. Отличный контрольный выстрел! Со вздохом удовлетворения она оглядела дело рук своих. Посмотрела еще раз на карандаш. Нахмурилась, достала их сумочки точилку и старательно довела грифель до безукоризненной остроты. Оружие нужно держать в порядке. А то, что она, в отличие от других купидонов, предпочитает привычному луку со стрелами карандаш — это ее личный выбор. Главное, все всегда работает так, как она задумала.
Котики не одобряют читать дальшемокрую погоду, засохшую еду и громкие голоса. Они не одобряют заправленные постели, стоящие на краю комода вазы и беспризорные карандаши. У котиков вообще слишком много мнений по поводу всего, происходящего вокруг них. Особенно в доме, который котики решили назначить своим. И кому какое дело, что на самом деле это Катин дом, и Катины котики, и Катина постель, и вазы, и карандаши. Котики — три брата-акробата, все разного цвета, единственные выжившие из помета, найденного Катей зимой в картонной коробке у дверей подъезда— решили, что это их дом, и каждый день очень громко рассказывают Кате, что именно они не одобряют. Вика они тоже не одобряют. У Вика громкий голос, вечно мокрые ботинки и руки, пахнущие дворовыми собаками, с которыми Вик любит возиться. Вик считает, что диван предназначен для людей, а котики могут найти себе другое место. Вот хотя бы их собственную лежанку, так заботливо сшитую для них Катей. У Вика, вообще-то, тоже множество мнений, особенно по поводу котиков и их наглости. Котики выражают свое неодобрение молча. Они портят ботинки Вика, делая их еще более мокрыми, вступают в сговор с целью похищения котлет с его тарелки и старательно занимают колени Кати именно тогда, когда Вик хочет положить на них голову. Он в отместку за Катиной спиной брызгает в котиков водой, запирает дверь в спальню, когда они с Катей удаляются туда даже днем, и тихим яростным шепотом грозится скормить котиков дворовым псам. Котики насмешливо шипят и выгибают спину. Катя выходит их спальни, сонно потирая глаза. Котики немедленно перестают шипеть и трутся о ее колени, выгибая спины и задирая хвосты. Они выглядят самыми послушными в мире животными. Вик ногой задвигает в угол испорченные ботинки, целует Катю в уголок губ и вспоминает, что у него в кармане совершенно случайно оказались кошачьи игрушки. Котики благосклонно делают вид, что верят ему. Они с Виком обмениваются многозначительными взглядами. Они прекрасно понимают друг друга. Пока Катя здесь, они будут соблюдать перемирие. Потому что и Вик, и котики больше всего не одобряют, когда Катя расстраивается.
Кто-нибудь. пожалуйста, подкиньте мне первую фразу? Я вам по ней зарисовку напишу. или сказку. Или еще что. Обеща.
Настроение странное, так что почему и не пойти в разнос?
UPD. Все, стоп игра. До следующего настроения
UPD2. Перетащу результаты из комментариев в пост
Для Рысик Дракону было грустно. читать дальшеЕго не развлекали ни блеск самоцветов, ни веселое звяканье пересыпаемых монет, ни холодная тяжесть золота под лапами. Его сокровище, так старательно собираемое последние сто лет, дракона совершенно не радовало. Такое случалось с представителями его рода. Раз в несколько веков на них нападала внезапная тоска, огромное сердце, перегонявшее по жилам огонь, вдруг сдавливало непонятной грустью. Дракон видел такое не раз. Это случилось с его дедом, с его матерью, с его сестрой и кузенами. Странно было ожидать, что загадочная семейная болезнь обойдет его стороной. Веками дракон наблюдал, как его родственники становились все беспокойней и печальней, как гасли их взгляды и начинали подергиваться их крылья. Он и сам уже начал чувствовать этот зуд, это неудержимое желание бросить все, оставить позади свою пещеру, свое золото, все, что он ценил до сих пор. Он знал, что рано или поздно тоска победит, заставит его бежать от нее, скрываться, искать новое убежище, новое окружение. Новое сокровище. Где-то внутри, под неподъемной грусть от расставания с прошлым, он уже чувствовал первый росток любопытства. Ему хотелось знать — что это будет? Что привлечет его внимание, пробудит уснувший инстинкт собирательства? Его мать в конце концов утешилась, окружив себя всеми возможными тканями, какие могли произвести ловкие пальцы людей. Дед, вечный искатель новых слов, устроил себе логово в самой большой библиотеке. Сокровищница кузена напротив постоянно менялась, ведь конфеты и сладости, составлявшие ее, отказывались храниться долго даже с помощью драконьей магии. Может поэтому он предпочел превратить свое логово в кондитерский магазин? В конце концов, семейный секрет маскировки, помогавший им бродить неузнанными среди людей, должен был быть хорош хоть для чего-то. Прошло еще несколько лет, и дракон понял, что время пришло. Окинув взглядом родную пещеру, он с тяжелым вздохом повернулся к ней спиной и натянул на себя чары. В том, что они работают, он убедился очень скоро — всего лишь у подножия горы ему встретился его первый человек. Тот был небольшого роста, одежду его покрывала пыль, но глаза сверкали так, словно за ними бился драконий огонь. Огня, конечно, там не было, дракон почувствовал бы. Человек оказался очень разговорчивым. Он с удовольствием рассказал дракону, кто он такой, куда идет — в город на ярмарку, что оставил дома и чего ищет впереди. Говорить с ним оказалось легче, чем дракон себе представлял. Когда они дошли до городских стен, человек повернулся к нему и сказал: - Послушай, если тебе все равно, может, пойдешь со мной? Что скажешь? - Хорошо, - пробормотал дракон, потому что он не знал, что делать дальше. Человек улыбнулся. Улыбка делала его глаза похожими на оставленные драконом позади самоцветы, а его смех оказался веселее звяканья пересыпаемых монет. - Отлично, дружище! - сказал он. - Дружище? - повторил дракон. - Ну да. Мы ведь друзья? - Да, друзья, - выдохнул дракон, и почувствовал, как внутри него разлилась сладкая уверенность. Вот оно! Он знает, что он будет собирать. Он знает, каким будет его новое личное сокровище.
Для Леди Дара - А вы о чём мечтаете, Иннокентий?читать дальше Кеша недовольно оскалился. Фраза прозвучала насмешливо и как-то снисходительно. Что же он, не имеет права на мечты только потому, что его имя звучит забавно? Чем он хуже всяких там Кириллов и Милен? Тем, что у его родителей было плохо с фантазией и они назвали его в честь прадеда? Который, между прочим, был известным человеком, выдающимся ученым, в честь него даже назвали вид динозавров, который он откопал. Очень маленьких динозавров, правда, размером с кошку, но все же. Маленький Кеша очень гордился прадедом и его динозавром. И своим именем он тоже гордился, сколько бы мальчишки во дворе не пытались дразнить его. Вот и этот клоун, приглашенный развлекать детей на дне рождения, смотрит на него прищурившись, словно сдерживая смех. И спрашивает с чуть заметной насмешкой: - А вы о чём мечтаете, Иннокентий? - О Нобелевской премии по медицине! Что, съел? С клоуна чуть его дурацкий красный нос не слетел от удивления. Но он не рассмеялся, а только кивнул ошарашенно. Потом вытащил прямо из воздуха длинный шарик и свернул из него петлю. Повесил на шею Кеше — он не сопротивлялся — и мрачно пожал руку. - Вот тебе твоя медаль, парень. Шарик Кеша, конечно, стащил с шеи сразу же, как клоун отпустил его руку. Но почему-то не выбросил и никому не отдал. Три недели надувная петля лежала на тумбочке возле его кровати, постепенно сдуваясь и превращаясь в жалкую синюю тряпочку.
Спустя тридцать лет, поднимаясь на сцену для получения премии и судорожно перебирая в голове наспех составленную речь на английском, Кеша сунул руку в карман и привычно нащупал там старую, высохшую и почти окаменевшую резинку — остатки очень старого воздушного шарика. «Детский талисман на удачу», говорил он каждый раз коллегам, которые интересовались, что он вертит в руках перед важными операциями, перед защитой, перед решающим опытом. И иногда гадал, помнит ли тот насмешливый клоун мальчишку с дурацким именем и дурацкой мечтой.
Для Мариарти Стоит это повторить! читать дальшеСтоит нам собраться снова. Ты скажи одно лишь слово — вновь чудес совьется нить. Вновь запляшет в небесах, как хмельная танцовщица, та звезда, что нынче снится нам лишь в самых тайных снах. Вновь поманит за собой, увлечет нас на дорогу, вновь наполнит силой ноги, потерявшие покой. Вновь нас будут ждать в ночи неприрученные звери, мхом укутанные двери и забытые ключи. День за днем, за квестом квест поведет нас вдаль дорога, ведь осталось очень много неоткрытых нами мест. Засмеется рядом друг, воин меч наточит верный, бард развеселит таверну, ведьма свой начертит круг. Снова сказка будет жить, повторится все, что было, все, что так и не остыло — только слово ты скажи.
За что люблю Urban Dictionary - за широких охват взглядов Случайно заглянула туда, когда искала происхождение термина рок-баллада (power ballad, точнее), полюбовалась примером. У нас есть попытка формального определения с примером, есть вариант поклонника ("Музыкальный эквивалент оргазма, популяризированный в 70х группами типа Led Zeppelin, Aerosmith и Lynyrd Skynyrd") и есть вариант противника ("1. любая песня группы из 80-х, которую поют, а не кричат; 2. любая песня, вызывающая суицидальные мысли у девочек-подростков в 80х 3. любая песня, исполяемая на выпускных в 1980-95 годах""). Вы вот которого из мнений придерживаетесь?
За что я НЕ люблю Urban Dictionary - за то, что никогда не знаешь, когда наткнешься на что-то удивительно непристойное-отвратительное/пугающее при совершенно безобидном поиске, но это совсем другая история .
У меня осталась последняя неделя отпуска. Две недели до начала учебного года. Я не очень-то чувствую себя готовой к этому, но начинаю морально готовиться, потому что а какие еще есть варианты? Наверное, идея провести большую часть отпуска не вылезая из дома была не самой лучшей. Да. конечно, приятно делать только то, что хочешь, спать в своей удовольствие, вязать и писать каждый день. Только вот ощущения именно отдыха такое времяпровождение не оставляет. Хорошо, что у меня была неделя в Пухлякове - вот это было настоящее переключение, настоящий отдых. Уже что-то. Для полноты счастья разумеется, разумеется я простудилась в эту последнюю неделю. Сама виновата, конечно, не стоило так увлекаться холодным душем, даже если на улице жара. Ну что поделать, если ни моря, ни реки, ни хотя бы купальной лужи поблизости нет, а поездка напомнила мне, что вода - это все же моя стихия, и я могу общаться с ней и она поделится силой. Только не горячая, а вот такая - холодная и текущая... И потому холодный душ - это такой быстрый выплеск эндорфинов. Мда. Ну теперь-то я сижу тут безо всяких эндорфинов, зато с чашкой горячего чая, а снаружи снова набирает силу жара, и надо кофту сшивать, но глаза слезятся и не фокусируются, и вообще хочется уткнуться кому-нибудь в колени и чтобы пожалели, но одновременно четко помнишь, что ты разучилась тыкаться и жалеться, и гррр... Так, ладно. У меня все еще есть вязание, которым можно хоть с закрытыми глазами заниматься. А вечером я возьмусь за тест, он хоть и придуман шесть лет назад, но снова начинает проникать мне в голову и захватывать ее, и провоцироваь новые идеи, и этого всегда хорошо. А потом начнется работа, и я стану меньше спать, зато уж гарантированно буду выбираться из дому каждый день, и это большой плюс (не говоря уж о зарплате, ибо отпускные закончились давным давно). И дети, я все же люблю детей и надеюсь, что школьная рутина не вытеснит из головы все те идеи, что я придумала за лето, и у меня хватит на них сил. В общем.. это не то чтобы ворчалка. и не то чтобы жалобная песнь, просто срез настроения, простите, если что
То есть, не то чтобы внезапная, я ее еще в июне написала. Просто не знаю, окуда она вдруг взялась. Но вижно понадобилась, так что вот вам.
Сказка про Абудая.
В народе Абудая существовал древний обычай. Испокон веков каждый мальчишка, достигший четырнадцатилетнего возраста, отправлялся один в самую чащу леса. Три дня и три ночи в полном одиночестве он постился, молился и слушал, ожидая, когда к нему явится Великий Предок. Предок всегда появлялся в виде дикого зверя и даровал своему потомку способность обращаться в этого зверя, когда захочет. Эта способность не раз служила их роду добрую службу. Могучие воины медведи, отважные охотники волки, ловкие следопыты лисы, неутомимые работники зубры и чуткие к природе лекари олени — все они делали поселения их народа неуязвимыми для врага, закрома полными и детей здоровыми и счастливыми. Неудивительно, что Абудай с нетерпением ждал того момента, когда наступит его время отправляться в лес. С нетерпением, но и с некоторым страхом. читать дальше— Но что, если Великий Предок не придет ко мне? – спрашивал он у отца. – Что, если я так и буду ждать в лесу, но никто не подойдет ко мне? — Он обязательно придет, — уверял его отец. — И обязательно дарует тебе самый могучий, самый сильный облик, — подхватывала мать. Она, как и любая мать, верила, что ее сын самый лучший, самый замечательный и уж конечно заслуживает превращения в самого завидного зверя. — Вот бы это был лис, — мечтательно протянула младшая сестра, Аайна. – У лис такая пушистая шерстка. — Скорей уж медведь, — возразила Керике, сестра старшая. – Никто так не любит орехи в меду, как наш Абудай. — Много вы понимаете, — ворчал Абудай на глупых девчонок, но мысленно соглашался, что превращаться в медведя было бы здорово. Да и лисы в их роду всегда ценились. И вот наконец настал долгожданный день. Вечером мать приготовила праздничный ужин и позвала старейшин рода, чтобы они благословили ее сына. Старейшины благодарно приняли угощение, похвалили и пироги с ягодами, собранными Абудаем, и жареную косулю, принесенную им с охоты. Сам мальчишка за стол не садился, его делом было готовиться к ритуалу. Когда село солнце, старейшины в сопровождении почти всех жителей селения отвели Абудая на край леса и сказали ему идти прямо до тех пор, пока он не окажется на краю маленького озера. Там ему и предстояло провести три дня и три ночи. Долго шел Абудай по ночному лесу. Другой кто может и испугался бы темноты или заплутал среди невидимых стволов, но для мальчишки лес был родным домом. И если бы зоркий ястреб взглянул с высоты на его путь, тот выглядел бы ровным, как полет стрелы. Под самое утро дошел Абудай до описанного старейшинами озера, и первые лучи солнца отразились от темной воды, отмечая начало трехдневного поста. Первым делом мальчик собрал хворост и разжег костер, как того требовал ритуал, а потом долго сидел, глядя в огонь и мысленно повторяя имена предков. Иногда он поднимался, чтобы размять затекшие ноги, и снова возвращался на свое место. Так прошли день и ночь, и второй день, и вторая ночь. Постепенно голод стал ощутимее, и Абудай все чаще подходил к озеру — напиться воды, хоть чем-то заполнить ноющую пустоту желудка. Наступала третья ночь, и все еще ни один зверь не подошел к мальчику, лишь иногда в кустах что-то шелестело, да посверкивали глаза среди стволов — а может, это все была только фантазия Абудая. Но лес опустилась темнота, лишь над озером был виден кусочек неба, в котором посверкивали звезды — холодные и далекие. Голова у мальчика слегка кружилась, а в душе зарождалось ужасное сомнение — неужели он так и не дождется волшебной встречи? Но все так же упрямо Абудай гнал прочь тревожные мысли и сосредотачивал все свое внимание на повторении имен предков. Он только что дошел до самого дальнего известного ему имени — Сэйтера Ловкого, одного из тех, кто первыми пришли на место нынешнего селения, кто построил первый семейный дом — и приготовился начать снова с имени дедушки, ушедшего к предкам всего в прошлом году, как вдруг что-то легонько стукнуло его по затылку. Быстро, как молния, обернулся Абудай, одновременно хватаясь за нож у пояса, но никого не увидел. Повертев головой и убедившись, что ничто не шевелится в тенях, он снова опустился на шерстяной плащ, служивший ему подстилкой. Что-то мешало ему сидеть и, чуть повозившись, Абудай вытащил из-под себя орех. Крупный зрелый орех, откуда он только тут взялся — вокруг озера не было орешника. Пока мальчик размышлял об этом, снова что-то стукнуло его по затылку, и прямо ему в ладонь свалился еще один орех. А потом еще один — и снова предварительно стукнув Абудая, на этот раз по макушке. — Эй, кто тут шалит?! А ну-ка, покажись! А если прячешься в кустах — значит ты трус. И тут же, словно она дожидалась этого приглашения, на плащ Абудая запрыгнула белка. Крупная, больше обычных, в летней еще рыжей шкурке, с огромным пушистым хвостом. Запрыгнула и замерла, глядя на мальчика, всем своим видом говоря: «Звал? Ну, вот она я. И что ты теперь будешь делать?» Первым порывом мальчика было попробовать схватить наглого зверька. Из этой шкурки отличная опушка выйдет сестре на рукавички. Но что-то заставило его остановиться. То ли уверенное спокойствие, с которым белка и не думала шарахаться от протянутой руки. То ли странное, почти человеческое выражение ее мордочки — Абудаю даже показалось, что наглый зверек усмехается. Вот белка наклонила голову, в черных глазках вдруг полыхнуло золотистое пламя, и мальчик с ослепительной ясностью понял — перед ним сам Великий Предок. Мгновенная радость — он все же пришел! — тут же сменилась удивлением, смятением, а потом и страхом. Нет-нет, не может быть, чтобы это был его зверь! — Великий Предок, — проговорил мальчишка дрожащими губами, низко кланяясь. – Велика твоя мудрость и все в этом мире тебе известно. Любой твой дар — великая честь. Но все же… может быть, ты все же выберешь для меня другой облик? Более полезный моему народу? Помедлил немного и совсем уже по-детски добавил: — Ну, пожалуйста! Белка, разумеется, не ответила ему словами — Великий Предок никогда не разговаривал со своими потомками напрямую. Она лишь сунула лапку за спину и непонятно откуда извлекла еще один орех. Ловко раскусила его и положила перед Абудаем. Когда он замешкался, она что-то недовольно прострекотала, и мальчик сдался — взял предложенное угощение и положил в рот. Белка совсем по-человечьи кивнула, потом запрыгнула на плечо Абудая, мазнула по щеке хвостом, словно погладила. А в следующий момент ее и след простыл. И вот тогда Абудай позволил себе совершенно неподобающий мужчине поступок — он заплакал. Когда настало утро, мальчик тщательно загасил костер, засыпал угли землей и отправился домой. Ноги еле двигались, спешить не хотелось. Что он скажет родным? Как объяснит, что за зверем наградил его Великий предок. То-то смеху будет, когда все узнают. В конце концов Абудай решил вообще ничего никому не говорить. Это бывало порой — вернувшийся из леса какое-то время хранил тайну, мысленно переживая общение с высшими силами. В селении к его молчанию отнеслись с пониманием, и лишь мать порой посматривала с тревогой на единственного сына, да младшая сестренка приставала — так уж ей было любопытно узнать. Но, разумеется, долго хранить тайну было невозможно. Тем более что поначалу прошедшие посвящение не очень хорошо контролировали новую способность и порой превращались в своего зверя в самый неожиданный момент. Вот и с Абудаем вышло так. Да еще ладно бы дело было дома, но нет, он превратился посреди группы сверстников, как раз когда они собирались отправиться в лес, к дальнему орешнику. Его друзья не стали сразу над ним смеяться. Может это было бы даже не так обидно. Нет, после секундного замешательства, мальчишки наперебой принялись его утешать и рассказывать, для чего может пригодиться его звериный облик. Но Абудаю вовсе не хотелось, чтобы его жалели, он хотел, чтобы им восхищались, гордились и, что уж там, может быть даже немного завидовали. Потому он и удрал от сочувственных взглядов друзей подальше в лес, забравшись на самое высокое дерево и обиженно думая: «Вот вам полезное применение». Знание о том, в какого зверя превращается Абудай, быстро разлетелось по селению — когда он вернулся после обиженного сидения на дереве, он обнаружил, что знают уже все. Кто-то из младших мальчишек завел песенку «Белочка-белка, принеси мне орехов». Абудай подумал было запустить в них орехом, который и правда был у него в кармане, но быстро передумал. Не будет он воевать с малышней. Старшая сестра встретила его усмешкой: — Я же говорила, не зря ты так любишь орехи в меду! Мать, конечно, цыкнула на нее, прогнала на кухню, а сама принялась обнимать сына и уверять, что гордится им. Выглянул во двор отец, серьезно покивал и заметил, что Великому Предку виднее, что нужно каждому человеку и всему роду. Младшая же сестренка просто повисла на его руке и стала упрашивать «показать ей белочку». Что тут оставалось делать? Абудай быстро оглянулся — нет ли вокруг соседей — и превратился в пушистого зверька. Сестра радостно завопила и немедленно подхватила его на руки. Ну что ж, хотя бы кому-то все случившееся с ним принесло искреннюю радость. Жизнь постепенно вошла в прежнее русло. Не то чтобы Абудай смирился с несправедливостью своего звериного облика, но и все время грустить по этому поводу он не мог — отвлекали домашние дела, походы в одиночку на охоту и с друзьями за грибами. Сказать правду, одиночные путешествия по лесу Абудай теперь предпочитал веселой компании. Не потому, что его обижали, и не потому, что он завидовал друзьям, нет. Но все же, когда подростки, забравшись поглубже в лес, принимались превращаться и устраивать шуточные схватки и соревнования между своими зверями, он всегда чувствовал себя немного лишним. Вот и в этот день Абудай отправился в лес один. Деревья постепенно меняли летний наряд, примеряли золотые и красные одежды, лишь вековечные сосны неизменно зеленели, да кедры вздымали к небу прочные стволы. Абудай собирался набрать для Аайны последних оставшихся в лесу орехов, сестренка любила вареное в меду лакомство не меньше, чем он сам. Он быстро обчистил ветки кустов, растущих вдоль ручья, набив заплечный мешок до половины, и задумался, что дальше. Возвращаться домой не хотелось, погода был на удивление теплая и сухая для осени, и мальчик решил набрать еще и кедровых шишек. Все ближние к селению кедры были давно обчищены, поэтому Абудай закинул мешок за плечи и двинулся на север, где, он знал, в паре часов ходу рос густой кедровник. Он запросто успеет добраться туда, набрать шишек, и вернуться домой до наступления ночи. Расчет мальчишку не подвел — шишек на этих кедрах оказалось много. Раз за разом он превращался в белку и ловко взбирался по ломким веткам, сбивая встреченные по пути шишки, а потом спускался вниз, превращался и набивал ими мешок. Вскоре тот уже еле вмещал в себя добычу. Абудай с сомнением посмотрел на следующее дерево. Шишки на его ветвях словно дразнили: «Что, уйдешь? Оставишь нас на съедение настоящим белкам?» Махнув рукой, мальчик превратился и поскакал с ветки на ветку. Уж как-нибудь уместит он все в мешке, зато как довольна будет младшая сестренка. Да и старшая обрадуется. Хоть и поддразнивала она брата, а все же Абудай любил ее. Что поделаешь — сестра. Шишку за шишкой сбрасывал мальчик вниз, пока не добрался о самого верха. Ветки стали опасно прогибаться даже под весом легкого беличьего тела, и Абудай знал, что больше рисковать нельзя. Но прежде, чем он успел повернуть назад, то есть, вниз, его чуткий беличий нос уловил посторонний, чуждый для леса запах. «Опасность!» — мелькнуло в голове еще до того, как мальчик успел распознать запах. А как узнал — встревожился еще больше. В лесу, вдали от жилья, запах дыма редко сулил что-то доброе. Осторожно, держась поближе к стволу, Абудай взобрался почти на самую вершину дерева и принялся оглядываться. И действительно, над ближним холмом, поросшим густым лесом, поднимался дым. Причем поднимался не тонкой струйкой, какую дает одинокий костер, это был широкий столб. А вот и еще один, левее… Прямо на глазах Абудая столбы дыма расширились и сомкнулись в полупрозрачную стену. Нехорошо, ай, нехорошо! Решив разведать поближе, мальчик припустил к холму, прыгая с ветки на ветку, с дерева на дерево, забыв об оставленном внизу мешке: если опасность окажется выдуманной, он всегда сможет за ним вернуться. Белка быстро двигалась вперед, а навстречу ей ветер нес все более ощутимый запах дыма. Запах лесного пожара. Дым над вершиной холма становился все гуще, вот уже в нем появились и отблески пламени. Вот пожар уже перевалил вершину холма и двинулся вниз и вперед — прямо к мальчику. Прямо к селению! Абудай сделал еще несколько прыжков вперед, но дальше разведывать было бесполезно, он и так видел, что пожар большой и движется быстро. Теперь главным было предупредить людей. Не раздумывая, Абудай повернул назад и заскакал в сторону дома. Как хорошо, что он так часто в последнее время превращался, чтобы спрятаться от друзей! Теперь он был уверен в своем зверином теле, и ему не надо было задумываться, чтобы выбрать, на какую ветку прыгнуть следующей, которая выдержит его вес и спружинит, помогая двигаться дальше, а которая предательски обломится прямо под ним. Лапы двигались сами по себе, пушистый хвост взлетал то вверх, то вбок, помогая поворачивать и удерживать равновесие, а голова была занята совсем другим. Сколько времени он добирался до кедров? Насколько быстрее он движется в беличьем теле, чем в человечьем? И насколько быстро двигается пожар? Успеет ли Абудай обогнать огонь, успеет ли предупредить? А потом он и вовсе перестал думать, сосредоточившись лишь на том, как сокращаются мышцы, как работают суставы, как стучит в груди маленькое беличье сердечко. Он рыжим клубком скатился с последнего дерева на краю леса, на ходу превратился и бросился в центр селения, там, где висел на тяжелых столбах старинный металлический лист. Схватив лежавшую у подпоры дубинку, Абудай изо всех сил заколотил ею по листу. Загрохотал, завибрировал лист, раскатился над домами тревожный звон, изо всех домов высыпали на улицу люди, переглядываясь и спрашивая друг друга, что случилось. И только тогда мальчишка выдохнул: — Пожар! Пожар в лесу. На северном холме уже горит. В нашу сторону движется! Люди забегали, засуетились, а Абудай привалился к тяжелой опоре и наконец позволил себе перевести дыхание, расслабить гудящие от напряжения руки и ноги. Он отдыхал недолго, очень скоро его захватила общая суета. Беспорядка в ней, однако, не было, в селении все знали, что делать. Старшие девочки принялись собирать малышей, чтобы, если понадобится, увести их за речку, протекавшую недалеко к югу от селения. Мальчишки, еще не прошедшие посвящения, но уже достаточно сильные, вместе с женщинами таскали воду из колодцев, поливали крыши домов, чтобы не загорелись от случайной искры, если огонь подойдет совсем близко. Мужчины же двинулись к лесу — торопливо перекапывать слегка заросшие сорняками канавы по краю леса, валить слишком разросшиеся деревья, по которым огонь мог перепрыгнуть давным-давно оставленную вокруг домов пустую полосу. Старейшины же, посовещавшись, принялись готовиться к тому, чтобы пустить встречный пал в надежде, что это отведет пожар в сторону от селения. Пригодились тут и медвежья мощь, и кабанье упорство, и лисий расчет, каждому нашлось дело, у каждого была одна цель — спасти родной дом. И Абудай тоже не отставал от других — он то таскал воду, то взлетал на верхушки деревьев, проверить, не видно ли уже дыма, то скакал с дерева на дерево, чтобы доставить сообщение от старейшин ушедшей в лес на разведку группе мужчин. Это был долгий и тяжелый вечер, и лишь когда в небе появился луна, красная и сердитая, словно раздраженная клубами дыма, стало ясно, что они справились, и что огонь не доберется до строений. Жители разбрелись по домам грязные, усталые, но довольные собой. На следующий день все селение собралось для того, чтобы чествовать Абудая, ведь без его зорких глаз и быстрых лап они не узнали бы о надвигающейся беде заранее и, кто знает, возможно не успели бы ее предотвратить. Мальчишка сидел за накрытыми столами красный, словно грудка снегиря, и слушал похвалы в свой адрес и речи о мудрости Великого Предка, который так вовремя послал своим потомкам именно того, кто мог их спасти. А потом жизнь пошла своим чередом. Можно было бы подумать, что после случившегося Абудай проникнется, наконец, важностью замысла Великого Предка и станет гордиться своим звериным обликом. Но нет. Он по-прежнему смущался превращаться перед друзьями и по-прежнему слегка завидовал тем, кто превращался в медведей или волков. Но он играл с сестренкой, забирался на вершины деревьев, чтобы разглядеть, что прячется за горизонтом, сбрасывал вниз яблоки и шишки с самых верхних веток, когда наступало время урожая. Когда-нибудь он привыкнет к этому, когда-нибудь станет по-настоящему ценить, когда-нибудь расскажет своему сыну, что у каждого есть свое место в роду, свой смысл и свое назначение. Ну а пока он был просто мальчишкой, хоть и не любил, когда его так называли. И все у него было еще впереди.
Я давно не писала стихов и давно не писала заговоров, так что это вряд ли то или другое. Но оно пришло, и я его записала, и значит оно - именно то, что нужно.
в детстве все кажется просто нужно лишь повторять то же что делают взрослые чтоб научиться летать если слушаться маму и хорошо учиться то уж тогда обязательно все должно получиться все очевидным кажется сомнений не вызывает мама же не сомневается а она у меня вон какая и похвалы ожидая все выполняя послушно часто не отличаем хочется от нужно и что это значит - нужно а время идет безжалостно колеса скрипят натужно дни и года перемалывая детство уходит в прошлое и выполнив все условия смотрим в глаза беспомощно бессоннице у изголовья все у нас как положено планы давно исполнены цели давно достигнуты только вот счастье где оно? где чудеса обещанные? неба простор безбрежный? воинами поверженными детские спят надежды сон их немой, бесшумный можно прервать однажды только вот - так ли нужно? только вот - очень страшно. все ведь и так устроено все ведь и так как надо небо глядит спокойно звездным нездешним взглядом если ему поверить если проснуться рано небо откроет двери небо закроет раны ветер расправить крылья в спину толкнет легонечко станут надежды былью если тебе захочется в теплые страны южные двинувшись вслед за птицами мы позабудем нужное будем хотеть учиться хочется значит можется можется значит сбудется детство оно не закончилось все у тебя получится.
Я очень люблю Лиз Климо. Ее картинки всегда добрые. Но еще они иногда попадают болезненно близко к цели. Например вот эта переводя учусь устанавливать здоровые границы, четко определяя свои пределы - Как? - а вот так лично для меня внезапно оказывается идеальным наглядным объяснением набора веса как защитной реакции, ага.
Собиралась рассказать о прививке. Но... либо надо было делать это сразу, пока эмоции кипели, либо совсем уж не делать, потому что скучно, на самом деле. Ну для начала об отношении. Я честно собиралась сделать прививку, как только они появились. Я вообще верю в нашу медицину, все прививки у меня сделаны, и даже от гриппа я стала делать, когда начала работать в школе. Решила только дождаться конца учебного года, потому что - а вдруг побочные эффекты? как всем известно, учителю легче переболеть в свое свободное время, чем взять больничный, а потом наверстывать программу. Особенно в конце года, когда наверстывать некогда. Ну так вот. Пока заканчивался учебный год, реклама прививок перешла все границы разумного и шагнула далеко в область безумия. Что конечно же сразу вызвало реакцию отторжения и я зависла. Но кто бы сомневался, наш губернатор в числе первых объявил об обязательности прививок для всех, работающих с людьми, и вопрос был решен за меня. Процесс. Казалась бы, что может быть проще - сделать прививку, про которую кричат на каждом углу. Ха! Мы ведь говорим нашей поликлинике. Организационные вопросы - это не то. с чем они справляются хорошо... или вообще справляются. Итак. Я записалась на прививку на Госуслугах. Потому что я социофобушек местами и мне легче сделать что-то на сайте, чем позвонить. Придя в поликлинику предусмотрительно (Ха!*2) за полчаса до назначенного времени, я обнаружила, что все стены оклеены объявлениями, гласящими, что для того, чтобы попасть на прививку, нужно зарегистрироваться в кабинете номер такой-то. Я на всякий случай поймала проходившего мимо врача и уточнила. "Точно-точно", сказал он. Я посмотрела на кабинет номер такой-то. Очередь состояла человек из 10. Я села на лавочку и достала вязание, потому что я же предусмотрительный человек, да? Короче. Очередь из 10 человек заняла больше двух часов. Потому что кроме очереди медсестра в кабинете еще и отвечала на телефонные звонки и записывала на прививку звонящих. А звонили они без перерыва. Когда я дошла до нее и сказала про Госуслуги, она поинтересовалась - а чего я тогда к ней-то стояла, надо было сразу идти в кабинет с уколами. А, написано? Ну так это мелочи, надо было сразу идти. А так мое время уже прошло, надо записываться на новое. И я записалась. На девять вечера, решив, что там будет меньше народу. Надо ли говорить, что когда я пришла вечером, опять же, с запасом времени, я увидела очередь уже из 15 человек. И врача, объявившего, что колоть будет в порядке живой очереди, не глядя на то, куда вы там записаны. Ну что. я извлекла телефон. открыла AO3 и стала ждать. Заняло это чуть больше часа. В кабинете врач сказала мне. что вообще нигде никуда не надо записываться, что надо просто прийти в любой момент к ней в кабинет, и она всех колет, кто приходит, что она просила начальство сняь все эти объявления и закрыть эту ненужную регистрацию, но ее не услышали. Итого, у меня есть первый компонент "Спутника", четверть связанной митенки и несколько глав прочитанного фика. В принципе, не так и плохо, если б не отсутствие вентиляции в коридорах поликлиники в жару +37. Посмотрим, что будет через 3 недели. Врач сказала просто идти к ней. Sounds fake but ok. Сейчас идут четвертые сутки после прививки. ничего превентивного я не пила из принципа. Чувствую себя нормально, только место укола чуть припухло и побаливает на ощупь. Будем жить - узнаем, что дальше. Вот такие приключения, ага.
Точнее нет. Вчера я была на прививочном пункте. Но это совсем другая история, которую я даже расскажу. Но сначала я хочу таки добраться до рассказа о моем недельном бегстве от цивилизации
Не то чтобы совсем от цивилизации. Я не ушла в леса, нет. Я просто уехала с друзьями в Пухляковку. Это хутор в Ростовской области. А еще точнее - я уехала в "Затерянный мир", историко-этнографический комплекс и базу отдыха на окраине этого хутора.
Впервые меня туда вытащили в прошлом году друзья, которые сами ездят туда много лет, с тех пор еще, когда не было никакого комплекса, а был старый разваливающийся пионерский лагерь, превращенный в базу Раздорской археологической экспедиции, что много лет была ( и есть) в нескольких километрах оттуда. С тех пор там появились приметы цивилизации - включая кондиционеры, что важно при температуре +37, даже если вдали от города, асфальта и бетона она переносится легче. Появились профессионально созданные реконструкции строений каменного века, а так же казачьей усадьбы, казачьего редута, кургана с захоронениями и где-то сбоку даже индейского поселения А я просто влюбилась в это место за то, что там как-то мгновенно отключаешься от суеты, тревог, шума. Там очень спокойно. Умиротворенно. Это как выключение внутреннего монолога, только во всеобъемлющем масштабе...Трудно объяснить. и в любом случае - это мое исключительно восприятие. Но в любом случае - я накупалась, загорела, пожертвовала долю крови комарам, отдохнула и перезагрузилась. И немножко лучше узнала себя, что тоже всегда полезно
А вам от всего этого счастья достанется только несколько фоточек
Продолжаем акцию "Ни дня без строчки". Правда, в июле это было не совсем ни дня. Во-первых, вмешалась неделя вдали от цивилизации. Я честно собиралась что-то писать и там, но мало того, что руки не доходили. так и все взятые с собой ручки героически закончились на третий же день, так что я даже утренние страницы не писала. Ну и кроме того - я дописала большую историю. И слегка зависла. Но теперь я снова в строю, я взялась приводить в порядок и дописывать текст, начатый шесть лет назад. Пока я вожусь с уже записанным, трудно считать производительность в словах, как раньше, но я считаю, что это все равно засчитывается как выполнение условий акции. Так что... вот такие результаты. Продолжим в том же духе.
Обед был предсказуемо вкусным и долгим. Даже слишком долгим, на вкус Тьена. Его обычный аппетит на этот раз отступил, оставив место другим желаниям, и он то смотрел не отрываясь на Рена, то опускал глаза и прислушивался к доносящимся от него эмоциям. И считал минуты до того момента, когда можно будет покинуть кухню.
— Ну что, мальчики, это ваш праздник, поэтому мы с Изи уберем со стола, а вы ступайте, отдохните. — Глаза Мары весело посверкивали, но Тьену было все равно. Кухарка могла подсмеиваться над ними сколько угодно, главное — они были свободны. Как только Рен поставил свою кружку на стол, Тьен вскочил, схватил его за руку и потащил в сторону лестницы, не слушая притворного ворчания. Впрочем, ворчание длилось недолго, наверху лестницы Рен уже тихо посмеивался, а когда за ними захлопнулась дверь комнаты, рассмеялись уже оба. Не потому, что происходящее было так уж смешно. А потому что обоим было просто необходимо дать выход своей радости. Радости, которая удваивалась, потому что они могли чувствовать друг друга, а осознание этого в свою очередь увеличивало радость, и этот цикл все продолжался, пока обоим не начало казаться, что их тела не способны вместить столько эмоций.
— Связь, — выдохнул Рен, прислоняясь к двери. — Я читал… только что созданной связи нужно время, чтобы прийти в равновесие, до того момента она может быть несколько… ошеломляющей.
— Кажется, я знаю, что с этим делать.
читать дальшеТьен шагнул вперед, всем телом прижимая колдуна к двери, запустил пальцы в его волосы и нашел губами губы. Он оказался прав — эти ощущения связь тоже усиливала, нежность и желание захлестнули их с головой, придавая глубину поцелуям, ловкость пальцами и отзывчивость телам.
В одну из ночей после того, как Тьен сделал колдуну свое предложение, когда фамилиар пришел в очередной раз охранять Рена от кошмаров, когда губы их онемели от поцелуев, а руки Тьена уже забрались под рубашку колдуна, тот, заметно смущаясь, признался, что никогда еще не был ни к кем близок. Тьен честно сказал, что им не обязательно спешить. Рен тут же принялся уверять, что не имел ввиду этого, но что-то в его взгляде не давало Тьену покоя, поэтому он приглушил на время свои желания. Спокойствие Рена было для него важнее.
По мере того, как они постепенно изучали тела друг друга и учились доверять друг другу и в этой, новой области, Тьен сообразил, что дело действительно было не в страхе перед самой близостью. Несмотря на то, что они перестали скрывать друг от друга свои чувства, Рен все еще с трудом верил, что его иссушенное магией тело может привлекать кого-то. И более того, не доверял этому самому телу, боялся, что оно подведет его. Фамилиар знал, что для него это неважно, он совершенно искренне не замечал примет возраста. Иногда ему казалось, что он видит истинного Рена, того, что прячется за состарившейся внешней оболочкой. Но как донести эту мысль до самого колдуна, он не знал, оставалось лишь раз за разом доказывать ее каждым прикосновением, каждый поцелуем, каждым ласковым словом.
Теперь же, когда новая магическая связь усиливала каждое ощущение, каждое чувство и эмоцию, Тьен понял — наступил момент прогнать все сомнения окончательно. Он пустил в ход все свои умения, все, что слышал когда-нибудь, все, что узнал за эти месяцы о том, что нравится Рену. Он был уверен, что этот вечер станет для них обоих незабываемым.
Он оказался прав.
Много позже, когда они оба лежали в постели, уставшие и довольные, решившие, что им сегодня можно больше не покидать комнаты, и Тьен любовался тем, как умиротворение разгладило морщины на лбу Рена, он вдруг вспомнил кое-что. Просто всплыла в памяти фраза, на которую он в свое время не обратил внимания. Проведя пальцами по щеке колдуна — тот немедленно отвлекся от изучения потолка и улыбнулся — Тьен спросил:
— Рен, а что Ариена имела ввиду…
Колдун немедленно нахмурился, и Тьен поторопился утешить его легким поцелуем.
— Прости. Но я вспомнил… Она собиралась колдовать напрямую, сказала, все равно потом заберет Изи, и в результате на ней даже морщинки не останется.
Он мысленно поморщился, понимая, что подобное воспоминание уж точно разрушит ощущение покоя, опустившееся на них. Но Рен лишь кивнул понимающе.
— Думаю, она имела ввиду тот факт, что постоянный союз между колдуном и фамилиаром, особенно если они часто используют магию, положительно влияет на физическое состояние обоих. Известны контрактные пары, прожившие более ста лет, потому что связь предотвращает и обращает даже связанные с возрастом изменения.
— Обращает… то есть — омолаживает? — Тьен нахмурился, пытаясь разобраться, правильно ли он понял.
— Да, в том числе и уменьшает физический возраст до оптимального.
— И… это работает даже если возраст это результат колдовства?
— Для магии не имеет особого значения, каким образом тело состарилось, естественным или нет, — спокойно произнес Рен. Как будто это не было самой… ладно, не самой, но одной из самых лучших новостей за сегодня.
— Хочешь сказать, со временем ты помолодеешь?
— Я думаю, вполне естественно ожидать подобного результата. — Рен отвел глаза. Тьен понял, что за всеми этими слишком многословными ответами прячется смущение, но не мог понять, в чем его причина. Впрочем, его волновало другое.
— И тебе не пришло в голову рассказать об этом раньше?
— Я думал…
— И ты все равно тянул с заключением контракта? Хотя мог бы уже несколько месяцев радоваться молодости?
— Этот процесс не настолько…
— Рен!
— Я… я думал об этом, — прошептал колдун, снова виновато пряча глаза. — Конечно я думал об этом. Ты говоришь, что тебе все равно, и я верю, что тебе все равно, но конечно я хотел бы вернуть свой действительный возраст. Для тебя. И для себя тоже.
— Так почему?
— Я не хотел тебя использовать. Нет, погоди. — Рен прикрыл ладонью рот Тьена, уже открытый для возражений. — Я знаю, что ты скажешь. Я понимаю, что… возможно это глупо. Но я не хотел, чтобы это знание влияло на твой выбор. Чтобы ты не чувствовал себя виноватым, если вдруг решишь… ну, передумать. Не заключать союз.
Тьен покачал головой. Когда-нибудь… когда-нибудь он заставит Рена поверить, что ему совсем не обязательно постоянно жертвовать собой. Что заботиться друг о друге гораздо лучше и правильней, чем одному заботиться обо всех. Это будет нелегко, и впереди его ждет много работы. Но сначала...
Он перекатился так, чтобы прижать колдуна к кровати всем телом. Лица их оказались совсем близко друг к другу, и Тьен очень серьезно сказал:
— Я хочу, чтобы ты колдовал как можно чаще и больше. Чтобы эта омолаживающая магия работала быстрее. Хорошо?
Рен закивал, не отрывая от него взгляда.
— Начнем завтра же с самого утра.
Рен снова кивнул, потом хитро поинтересовался:
— Но не сегодня?
— Нет.
— Почему же?
— Потому что для этого мне надо превращаться.
— Угу… — протянул Рен, проводя ладонями по спине фамилиара и словно ненароком притягивая его ближе.
— В зверином виде очень неудобно делать вот это, — сообщил Тьен колдуну и поцеловал его — медленно и глубоко. После чего им снова на какое-то время стало не до разговоров.
* * *
Колдовать чаще и больше оказалось совсем не сложно: быстро зеленеющие сад и огород требовали внимания, как и пострадавший от зимних снегопадов забор, и амбар, в котором нужно было подготовить место для коня. Тьен по-прежнему настаивал, что большую часть этих дел можно сделать и без магии, но спорил все реже. Потому что уже через несколько недель постоянного союза он начал замечать, как меняется осанка колдуна, и как седина в его волосах постепенно заменяется родным русым цветом.
Чего Тьен не ожидал, так это совершенно неуместной ревности, которая охватывала его каждый раз, когда Рен занимался с Изи. Он понимал, что это глупо. Что даже если его колдун работает с другим фамилиаром — он все равно остается его колдуном. Что это не просто другой фамилиар, это Изи! Он все это понимал, но поделать с этим чувством ничего не мог. Помогало только прислушиваться к колдун через их связь, благо теперь это можно было делать всегда, даже не превращаясь.
Девочка начала постепенно осваивать контроль над собственными способностями. Все чаще и чаще ей удавалось самой открывать и закрывать себя от магии, и даже захлопывать дверцу, когда Рен пытался пробраться к силе напролом. В результате она чувствовала себя все более уверенной, и все больше времени проводила в зверином виде даже когда никто с ней не занимался. В любой момент можно было с равной вероятность увидеть в саду и мелькнувшую серую шерстку, и взметнувшиеся короткие косички с синими лентами.
Поэтому, когда в начале лета после короткого теплого дождя Тьен увидел, как серый котенок весело скачет между лужами, направляясь в сторону амбара, он ничуть не удивился и ни на миг не отвлекся от досок, из которых намеревался смастерить сестре качели. Но когда из амбара раздалось испуганное шипение, он мгновенно уронил на землю инструменты и бросился к дверям строения. В которых столкнулся с Реном, точно так же бросившим все и примчавшимся из дома. Вряд ли он услышал Изи, но наверняка почувствовал испуг своего фамилиара и не замедлил броситься на помощь.
Однако никакой опасности в амбаре не обнаружилось. Изи, уже в человеческом виде, сидела на корточках и протягивала руки к забившемуся в угол с соломой белому комочку. Присмотревшись, колдун с фамилиаром поняли, что это кролик. Пушистый белый кролик с длинными ушами и розовым носом с черным пятнышком, который непонятно откуда взялся в их амбаре.
— Он превратился! — пояснила Изи в ответ на удивленные взгляды взрослых. — Это мальчик, он превратился.
Рен первым шагнул вперед, протягивая руку, и Тьен подавил желание остановить его. Колдун коснулся двумя пальцами дрожащего зверька, прислушался, склонив голову, и кивнул.
— Да, это фамилиар. Совсем юный. — Он выпрямился и обратился к кролику. — Ты можешь превратиться обратно?
Зверек потоптался на месте, смешно двигая носом, глазки его бегали туда-сюда, словно он сомневался, куда смотреть. Но наконец по телу кролика прошла дрожь, и на его месте оказался парнишка лет двенадцати: невысокий, худой, курносый и удивительно грязный.
— Ты кто? — мрачно поинтересовался Тьен.
Мальчик перевел затравленный взгляд с него на колдуна, потом на Изи, потом снова на колдуна и затараторил:
— Я сейчас уйду, правда уйду, я только переночевать хотел, честное слово, только не заколдовывайте меня, сударь колдун, пожалуйста!
— Я не буду тебя заколдовывать, — серьезно пообещал Рен. — Если ты ответишь на все вопросы. Понимаешь? Так кто ты такой?
— Рен добрый, ты его не бойся, — подбодрила Изи.
Парень хлюпнул носом, вытер его грязным рукавом, и сообщил:
— Я Мика. С деревни я.
— И что ты делаешь в моем амбаре, Мика из деревни?
— Дык говорю же, от дождя я прятался, переночевать хотел. Честное слово, сударь колдун, я ничего тут не трогал.
— Но как ты тут оказался?
Мальчишка вздохнул и снова хлюпнул носом.
— Я в город шел.
— Зачем?
— Говорят, там можно работу найти. Я как обернулся первый раз, батька мне сразу сказал, чтоб больше не смел, да только я не смог удержаться, и он увидел, и сказал, чтоб я шел куда подальше, пока в деревне не узнали, а то сестер никто в жены не захочет, вдруг у них тоже дети порченные народятся.
— А мать? — все так же мрачно спросил Тьен, уже представляя ответ.
— А мамка сказала, что так правда лучше будет. Если б я кем полезным оборачивался — псом там или быком, батька может еще подумал бы, а так толку от меня никакого, а слухи пойдут. Ну и ковригу мне на дорогу сунула, вот.
Мальчишка махнул рукой в сторону стены, у которой лежала такая же грязная, как он сам, котомка. Рен печально поджал губы.
— Значит, ты идешь в город, чтобы найти там работу. Хочешь работать фамилиаром?
— Ага.
— А что ты знаешь о фамилиарах, Мика?
Мальчишка пожал плечами, что, надо думать, прекрасно суммировало его познания. Все присутствующие, даже Изи, прекрасно представляли себе, что ждет в городе неграмотного деревенщину, не умеющего толком контролировать превращения. Рен через связь почувствовал со стороны Тьена отголосок тоски и безнадежности. Тьен же поймал донесшиеся до него злость, беспомощность и почему-то боль. Бросив быстрый взгляд на своего колдуна, он почувствовал магическое прикосновение и с ним грустный мысленный ответ: «Это мог бы быть ты. Или Изи».
Сама же Изи особенно ни о чем не задумывалась. Она спокойно подошла к мальчишке, взяла его за руку и потянула в сторону дома.
— Идем, я тебе расскажу все-все про фамилиаров. А у Мары есть вкусное рагу. А еще тебе очень надо искупаться! — Девочка сморщила носик. Потом, видимо, вспомнила, что они тут не одни, и уставилась на брата умоляющим взглядом. — Ведь можно, да, Тьен, можно?
Тьен нахмурился.
— Это дома Рена, его надо спрашивать.
— Это наш общий дом, — тут же поправил его Рен. — Значит, нам всем решать.
— Да! — тут же радостно завопила Изи.
Рен взглянул на Тьена, словно спрашивая: «Ты не против?». У фамилиара мгновенно сложилось впечатление, что вопрос касается не только обеда и ванны для найденыша, поэтому он так же взглядом переспросил: «Ты уверен?»
— Уверен, — кивнул Рен и улыбнулся этой своей новой, все еще не совсем привычной, широкой и открытой улыбкой.
— Тогда идем домой, — усмехнулся Тьен.
— Домой, домой, — подхватила Изи, и принялась тянуть ошарашенно озирающегося мальчишку к дверям.
Тьен двинулся следом за ними. Через мгновение рука Рена легла ему на талию, благодарно сжалась. В ответ Тьен обнял колдуна за плечи, и они радостно зашагали к дому.
предпоследняя и совершенно ожидаемая и банальная для финала романтической истории Текст на Фикбуке
Глава 40
Зима очень долго не хотела покидать эти края. Морозы, метели и бураны возвращались раз за разом, и раз за разом маленький домик оказывался отрезанным от окружающего мира. В какой-то момент его обитателям даже стало казаться, что зима будет вечной. Однако весна все же пришла, хоть и на месяц позже обычного. И словно бы наверстывая упущенное, она захватила позиции очень быстро.
Всего три недели назад Изи ворвалась в дом с радостным криком, потому что нашла на солнечной стороне первый цветок. Две недели назад растаял последний сугроб. Неделю назад на яблонях в саду появились первые бутоны. А теперь весь сад словно бы вновь накрыло метелью — белоснежно-розовой метелью нежных лепестков. Под крышей радостно чирикали вернувшиеся ласточки, холмы и лес вовсю зеленели, и в полдень на солнце было настолько тепло, что даже Рен снял свои вечные три слоя и остался в одной рубашке.
В нарядной вышитой рубашке, которую Мара специально приготовила для него именно к этому дню. Тьен считал, что Рен отлично в ней выглядит. Он, впрочем, всегда считал, что Рен хорошо выглядит. Чего сам колдун никак не мог понять — он ведь прекрасно понимал, что морщины, седина и распухшие суставы никак не могу считаться привлекательными. Тьен не был слепым. Он все это прекрасно видел, но продолжал настаивать на том, что это не имеет значения. И доказывал это так убедительно, что Рен против воли начинал ему верить.
Тем более, что седина в его волосах была почти незаметна, да и суставы в последнее время вели себя на удивление хорошо. И шагал он по дорожке среди цветущих деревьев так легко, словно ему кто-то приделал крылья. Потому что в конце этого короткого пути его ждал Тьен — тоже в новой рубашке, синей, отлично подчеркивающей цвет его глаз и ширину его плеч. И тоже сшитой Марой.
И вообще, если подумать, этот день был в основном затеей Мары: не по сути, но по форме. читать дальше Рен пытался уговорить ее не превращать заключение их с Тьеном постоянного союза в большое событие. На что она не очень логично, но очень решительно заявила, что каждая мать мечтает о том дне, когда ее сын женится, и он не может ей помешать. Рен благоразумно отступил и больше не стал спорить. И даже упоминать о том, что он вообще-то не брак заключает, а контракт, не стал. Пусть даже это был постоянный контракт с фамилиаром, которого он к тому же любил всем сердцем. Колдун знал, что Мара ответит на это. Более того, в глубине души он и сам понимал, что этот день — самое близкое к свадьбе событие, возможное в его жизни. Ведь несмотря на спокойное отношение к романтическим союзам между колдунами и фамилиарами одного пола, заключать браки подобного рода муниципалитеты все равно отказывались.
И все же новые рубашки, и новое платье для Изи, и праздничный обед, и украшенный первыми весенними цветами дом — это все было излишним с точки зрения Рена. Ему не нужны были никакие внешние приметы праздника, для него имело значение только одно.
Тьен ждал своего колдуна под цветущей сливой и из последних сил боролся с желанием в сотый раз поправить ворот рубашки. Или погладить браслет с бирюзой. Или ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это все ему не снится, и этот день действительно наступил. После половины жизни, проведенной в убеждении, что у него никогда не будет постоянного колдуна, и что ему это совсем не нужно. После дурацкого, совершенно излишнего, трехмесячного ожидания с того момента, как этот самый колдун все же нашелся и даже согласился на постоянный контракт.
Серьезно, Тьен был готов заключить союз в тот же миг, когда Рен согласился. Ну, может, не прямо в тот же, а после того, как они скрепили согласие долгими и убедительными поцелуями. Но нет, дурацкий колдун настоял на том, что им нужно время. «Я хочу, чтобы ты был совершенно уверен в том, что делаешь, Тьен. Это очень важное решение, Тьен». Как будто Тьен сам этого не понимал. Как будто это не он первым сделал предложение.
Но Рен был непоколебим, и фамилиару пришлось с ним согласиться. Учитывая, что предыдущий их контракт закончился несколько недель назад, а обычные сеансы магии без контракта не давали такого близкого ощущения друг друга, терпение Тьена было на исходе.
— Рен! — закричала Изи, подпрыгивая на месте. Тьен резко обернулся и увидел колдуна, медленно шагающего по дорожке. Увидел его смущенную улыбку и нервный румянец на щеках. Сердце мгновенно рухнуло вниз, а потом громко забилось. Наконец-то.
Он хотел отвернуться, чтобы Рен не догадался о том, как он волнуется, и о том, что он совершенно глупо до последнего момента боялся, что Рен передумает. Но вместо этого во все глаза уставился на колдуна, потом что тот смотрел на фамилиара и, вот честное слово, сиял. Тьен никогда не видел вот этой вот широкой и ничем не сдерживаемой улыбки. Он все смотрел и смотрел, пока Мара не нарушила несвоевременную игру в гляделки простым и радостным:
— Вы готовы, мальчики?
Рен повернулся к Маре, не переставая улыбаться, и мысленно задал тот же вопрос самому себе. И мысленно ответил — да. Он был готов. Он все продумал, все проверил и все предусмотрел. Они с Тьеном провели множество вечеров, обсуждая, что будет с Изи, если они с братом останутся в этом доме: не будет ли ей скучно без других детей, смогут ли они вместе научить ее всему необходимому, и как сделать ее жизнь максимально радостной. В деревне уже поджидал годовалый жеребенок, о покупке которого они сговорились со старостой, и который станет не только подарком Изи, но и поможет им всем чаще выбираться из дома.
Они дождались известий из города — начальник городской Стражи официальным письмом известил их о том, что следствие завершено, все рассказанное ими подтвердилось, и у Стражи нет к ним претензий. На этом месте Рен было возмутился, а Тьен только горько хмыкнул, но по счастью следующие строчки сообщали так же, что колдунья Ариена Вотюр признана виновной в нарушении условий контракта, обращении к запрещенной магии и в необоснованном нападении с угрозой жизни, и больше их не потревожит.
Они даже получили с посыльным из города мешок с вещами Тьена, брошенный им в доме Ариены. И кожаный мешочек с зачарованным порошком, который сейчас держала в руках Мара, был извлечен как раз из этих вещей. Тьен хотел использовать именно свой запас, и Рен не возражал: он понимал, как важно фамилиару привнести в этот ритуал хоть что-то свое, кроме самого себя.
Рен еще раз мысленно перебрал все возможные проблемы, препятствия и трудности, решил, что действительно все предусмотрел, и решительно кивнул:
— Готовы!
Тьен, который и сам не заметил, что затаил дыхание, пока колдун думал о чем-то своем, судорожно выдохнул и тоже закивал.
— Г-готовы.
— Ну так приступайте! — усмехнулась Мара, развязала мешочек и положила его на ладонь. Колдун с фамилиаром одновременно протянули руки к порошку, их пальцы столкнулись, они переглянулись, тихо рассмеялись — и нервное напряжение, сковывавшее обоих, вдруг отступило, как по команде.
Тьен зачерпнул немного красного порошка и растер его между ладонями, хорошо покрывая их слоем краски. Потом снова окунул пальцы в мешочек, и протянул их к Рену. Их руки легко переплелись не мешая друг другу. Тьен оставил красные точки на лбу, веках, носу, губах и мочках ушей колдуна, в знак того, что этот контракт позволит им слышать не только мысли друг друга, но и то, что воспринимают их органы чувств. Даже на расстоянии знать, что видит, слышит, чувствует другой. Его ресницы дрогнули и опустились, когда Рен оставлял на его лице такие же знаки. Потом синхронно, как в танце, они протянули левые руки, прижав их к середине груди партнера, а правые ладони соединили друг с другом. Тьен глубоко вздохнул и посмотрел в глаза колдуну.
Рен нервно облизнул губы, тут же вспомнил, что на них нанесен порошок, и испугался, что слизнул его — но Тьен только улыбнулся и кивнул ему, давая понять, что все в порядке. Его пальцы скользнули между пальцев Рена, сжимая его руку, придавая силы. Силы потянуться вперед и открыть невидимую линию связи между ними. А потом потянуться вовне и, игнорируя легкое жжение чистой магии, наполнить ею эту связь.
Глаза Тьена расширились, колдун ощутил внутри фамилиара порыв, словно он тоже почувствовал эту легкую боль и стремился ее успокоить. Скоро, уже скоро. Позволив потоку магии замкнуться в кольцо между их телами, Рен твердым голосом начал читать первую часть формулы.
Тьен подавил неуместное желание поторопить колдуна. Он знал, что колдовство не терпит спешки, но каждый миг, что тот использовал магию без участия Тьена, был с его, Тьена, точки зрения совершенно невыносим. Еще и потому, что Рен воспринимал сопутствующую этому боль как что-то обычное и нормальное. Ничего. Ничего, еще немного — и ему больше никогда не придется чувствовать ее. Еле дождавшись, когда колдун закончит говорить, Тьен почти скороговоркой выпалил свою часть формулы. Потом судорожно вздохнул и продолжил:
— Я, Этьен Бер, в здравом уме и по собственной воле заключаю этот контракт. С этого момента и до конца жизни я твой фамилиар. — Чуть улыбнулся и добавил от себя: — Только твой.
Губы колдуна дрогнули в ответной улыбке. Его пальцы, сжимавшие руку Тьена, слегка дрожали, но голос оставался уверенным и твердым.
— Я, Рейнард Левари, в здравом уме и по собственной воле заключаю этот контракт. С этого момента и до конца жизни я твой колдун. Навсегда.
С последним словом Рен направил поток магии, активируя каждую крупинку зачарованного порошка. Легкое покалывание во всех отмеченным ими местах быстро сменилось просто теплом, едва заметным, словно память о прикосновении. Колдун решил, что это означает завершение ритуала: в конце концов, именно в этой форме он проводил его в первый и последний раз в жизни, откуда ему было знать, как это должно выглядеть, и отпустил магию. И в следующий же момент его наполнили совершенно другие ощущения. Он даже не сразу понял, что вот это чувство, словно он бумажный змей и воздушный поток отрывает его от земли и тянет вверх — это волна любви Тьена, его заботы, нежности и желания защитить. Ясность и сила эмоций ошеломили его, и он увидел отражение того же ошеломленного восторга на лице Тьена. Чувства — неконтролируемые, огромные, неожиданные — захлестнули Рена, и все, что он мог сделать — вцепиться покрепче в фамилиара, надеясь, что тот удержит его. По счастью Тьен все понял правильно, он рывком привлек к себе своего колдуна — теперь уже точно своего — и жадно поцеловал прямо в губы.
Тихий смех Мары и довольный визг Изи они оба даже не услышали.
Тьен не знал, сколько времени прошло, и не хотел знать. Ему было достаточно того, что Рен был в его руках, Рен был его, и теперь ничто уже не могло этого изменить. И ничто больше не могло помешать ему… Маленький, но решительный снаряд врезался ему в колени, тонкие руки обхватили обоих мужчин, дергая за рубашки, и фамилиар с тихим стоном заставил себя оторваться от колдуна и посмотреть вниз. Изи его недовольный взгляд ничуть не смутил, она лишь запрыгала на месте и громко потребовала:
— А теперь обед!
Мара за ее спиной чуть виновато пожала плечами, словно извиняясь, что не смогла дать им больше времени.
— Изи, а ты не хочешь поздравить брата? С тем, что у него теперь есть колдун?
Изи послушно кивнула и снова обняла Тьена.
— Поздравляю, братик! Но… но ведь у тебя и раньше был Рен. А у Рена был ты, правда?
— Правда, воробушек, но…
— И раньше вы тоже целовались!
Тут Тьен не сообразил, что сказать, а Рен и вовсе решил, что лучше всего будет спрятать лицо, уткнувшись в плечо фамилиара. В разговор снова вмешалась Мара.
— Изи, ты ведь помнишь, мы говорили, что такое постоянный союз? Что он у каждого фамилиара бывает только раз в жизни, поэтому он так важен. Помнишь?
Изи закивала, но потом не выдержала и принялась тянуть колдуна с фамилиаром за руки в сторону дома.
— Раз это так важно, значит очень важно это отпраздновать. Пирогом!
ЖЖ со своими письмами "я знаю что вы делали писали в этот день в прошлые годы" периодически будит такую ностальгию!... Вот ровно 16 лет назад я прочитала, или будем откровенны - проглотила - шестую книгу ГП. Ту самую. которая в сети появилась на следующий день после магазинов, спасибо добрым людям. Так вот я ее проглотила и пришла под спойлерами орать про того, кто убил Дамблдора. Потомоу что саму смерть мне проспойлерила, а вот убийцу - нет. За чем последовала длинная дискуссия в комментах о возможных мотивах, причинах и объяснениях, с прогнозами на последнюю книгу...ммм. Были же времена. Это же те самые комменты меня сподвигли в одиночку перевести практически половину той самой книги: галопом, в бешеном ритме, без особой вычитки и с выкладкой в ЖЖ в режиме реального времени... были же времена, были увлечения!
Которую я, как водится, сама себе создала. Или даже выдумала. В общем, "Фамилиара" я дописала. И даже вычитала. Конечно, я хочу через несколько месяцев вернуться к нему и вычитать заново, может что-то слегка переделать, потому что я не совсем всем довольна. Но пока что с этим все. Что делать дальше? В принципе, я уже нацелилась, что дальше. Совсем другая история: фантастика, планеты, социальные системы, финансовые аферы и романтика. И она даже наполовину уже написана несколько лет назад. Вопрос в том, что сначала надо все написанное перечитать, что-то исправить, что-то доделать, что-то просто вычитать. А как же мой чеееелендж? Который "ни дня без строчки"? Если я перечитываю и правлю - это ж значит, что я не пишу нового. Да-да, я понимаю, сама себе акцию придумала - сама могу и отменить или условия поменять. Но дело в том, что мне нравится писать каждый день что-то. Очень нравится. Короче, как я и говорила, проблема абсолютно надуманная, но ведь засела в голове и мешает за что-то толком взяться. Так что пока я извлекла из закромов фик-АУшку по Доктору, который я всегда вспоминаю. когда нет текущей идеи. Эдакое "не знаешь, что говорить - говори по-французски". В моем случае "не знаешь, что писать - пиши про Джека" Беда этой АУшки в том, что она никому, кроме меня, не нужна. Хотя... когда это меня останавливало? Разве что переделать ее в оридж... но тогда отсылочки выпилить придется. Короче, вся эта болтовня, скорей всего, к тому, что я все еще слегка растеряна после финала большой истории и не знаю, что делать дальше. И потому решила тут поныть. Ну, знаете, дайри-магия, вдруг сработает и вправит мне мозги
Читала тут пост на тумблере и меня вдруг стукнуло осознанием, хотя это должно было быть очевидно давно. Или даже так - это и есть очевидно, просто я периодически осознаю эту очевидность заново. Так вот. Не удивительно, что я люблю фандом как явление, и я люблю найденную семью, как популярный троп. Потому что для меня это одно и то же. (и незабвенный тред "Семейные узы" тому свидетельство) Хех. Все же когда-нибудь я соберусь с духом и наконец соберу на ФБ, где бы она не проходила, команду Семейных Ценностей, посвященную исключительно этому тропу/сюжету. Это будет достойным выражением благодарности и любви фандому как явлению (а если б я не ленилась, "Фамилиар" мог бы быть частью выкладки этой команды )