предпоследняя и совершенно ожидаемая и банальная для финала романтической истории
Текст на ФикбукеГлава 40Зима очень долго не хотела покидать эти края. Морозы, метели и бураны возвращались раз за разом, и раз за разом маленький домик оказывался отрезанным от окружающего мира. В какой-то момент его обитателям даже стало казаться, что зима будет вечной. Однако весна все же пришла, хоть и на месяц позже обычного. И словно бы наверстывая упущенное, она захватила позиции очень быстро.
Всего три недели назад Изи ворвалась в дом с радостным криком, потому что нашла на солнечной стороне первый цветок. Две недели назад растаял последний сугроб. Неделю назад на яблонях в саду появились первые бутоны. А теперь весь сад словно бы вновь накрыло метелью — белоснежно-розовой метелью нежных лепестков. Под крышей радостно чирикали вернувшиеся ласточки, холмы и лес вовсю зеленели, и в полдень на солнце было настолько тепло, что даже Рен снял свои вечные три слоя и остался в одной рубашке.
В нарядной вышитой рубашке, которую Мара специально приготовила для него именно к этому дню. Тьен считал, что Рен отлично в ней выглядит. Он, впрочем, всегда считал, что Рен хорошо выглядит. Чего сам колдун никак не мог понять — он ведь прекрасно понимал, что морщины, седина и распухшие суставы никак не могу считаться привлекательными. Тьен не был слепым. Он все это прекрасно видел, но продолжал настаивать на том, что это не имеет значения. И доказывал это так убедительно, что Рен против воли начинал ему верить.
Тем более, что седина в его волосах была почти незаметна, да и суставы в последнее время вели себя на удивление хорошо. И шагал он по дорожке среди цветущих деревьев так легко, словно ему кто-то приделал крылья. Потому что в конце этого короткого пути его ждал Тьен — тоже в новой рубашке, синей, отлично подчеркивающей цвет его глаз и ширину его плеч. И тоже сшитой Марой.
И вообще, если подумать, этот день был в основном затеей Мары: не по сути, но по форме.
читать дальше
Рен пытался уговорить ее не превращать заключение их с Тьеном постоянного союза в большое событие. На что она не очень логично, но очень решительно заявила, что каждая мать мечтает о том дне, когда ее сын женится, и он не может ей помешать. Рен благоразумно отступил и больше не стал спорить. И даже упоминать о том, что он вообще-то не брак заключает, а контракт, не стал. Пусть даже это был постоянный контракт с фамилиаром, которого он к тому же любил всем сердцем. Колдун знал, что Мара ответит на это. Более того, в глубине души он и сам понимал, что этот день — самое близкое к свадьбе событие, возможное в его жизни. Ведь несмотря на спокойное отношение к романтическим союзам между колдунами и фамилиарами одного пола, заключать браки подобного рода муниципалитеты все равно отказывались.
И все же новые рубашки, и новое платье для Изи, и праздничный обед, и украшенный первыми весенними цветами дом — это все было излишним с точки зрения Рена. Ему не нужны были никакие внешние приметы праздника, для него имело значение только одно.
Тьен ждал своего колдуна под цветущей сливой и из последних сил боролся с желанием в сотый раз поправить ворот рубашки. Или погладить браслет с бирюзой. Или ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это все ему не снится, и этот день действительно наступил. После половины жизни, проведенной в убеждении, что у него никогда не будет постоянного колдуна, и что ему это совсем не нужно. После дурацкого, совершенно излишнего, трехмесячного ожидания с того момента, как этот самый колдун все же нашелся и даже согласился на постоянный контракт.
Серьезно, Тьен был готов заключить союз в тот же миг, когда Рен согласился. Ну, может, не прямо в тот же, а после того, как они скрепили согласие долгими и убедительными поцелуями. Но нет, дурацкий колдун настоял на том, что им нужно время. «Я хочу, чтобы ты был совершенно уверен в том, что делаешь, Тьен. Это очень важное решение, Тьен». Как будто Тьен сам этого не понимал. Как будто это не он первым сделал предложение.
Но Рен был непоколебим, и фамилиару пришлось с ним согласиться. Учитывая, что предыдущий их контракт закончился несколько недель назад, а обычные сеансы магии без контракта не давали такого близкого ощущения друг друга, терпение Тьена было на исходе.
— Рен! — закричала Изи, подпрыгивая на месте. Тьен резко обернулся и увидел колдуна, медленно шагающего по дорожке. Увидел его смущенную улыбку и нервный румянец на щеках. Сердце мгновенно рухнуло вниз, а потом громко забилось. Наконец-то.
Он хотел отвернуться, чтобы Рен не догадался о том, как он волнуется, и о том, что он совершенно глупо до последнего момента боялся, что Рен передумает. Но вместо этого во все глаза уставился на колдуна, потом что тот смотрел на фамилиара и, вот честное слово, сиял. Тьен никогда не видел вот этой вот широкой и ничем не сдерживаемой улыбки. Он все смотрел и смотрел, пока Мара не нарушила несвоевременную игру в гляделки простым и радостным:
— Вы готовы, мальчики?
Рен повернулся к Маре, не переставая улыбаться, и мысленно задал тот же вопрос самому себе. И мысленно ответил — да. Он был готов. Он все продумал, все проверил и все предусмотрел. Они с Тьеном провели множество вечеров, обсуждая, что будет с Изи, если они с братом останутся в этом доме: не будет ли ей скучно без других детей, смогут ли они вместе научить ее всему необходимому, и как сделать ее жизнь максимально радостной. В деревне уже поджидал годовалый жеребенок, о покупке которого они сговорились со старостой, и который станет не только подарком Изи, но и поможет им всем чаще выбираться из дома.
Они дождались известий из города — начальник городской Стражи официальным письмом известил их о том, что следствие завершено, все рассказанное ими подтвердилось, и у Стражи нет к ним претензий. На этом месте Рен было возмутился, а Тьен только горько хмыкнул, но по счастью следующие строчки сообщали так же, что колдунья Ариена Вотюр признана виновной в нарушении условий контракта, обращении к запрещенной магии и в необоснованном нападении с угрозой жизни, и больше их не потревожит.
Они даже получили с посыльным из города мешок с вещами Тьена, брошенный им в доме Ариены. И кожаный мешочек с зачарованным порошком, который сейчас держала в руках Мара, был извлечен как раз из этих вещей. Тьен хотел использовать именно свой запас, и Рен не возражал: он понимал, как важно фамилиару привнести в этот ритуал хоть что-то свое, кроме самого себя.
Рен еще раз мысленно перебрал все возможные проблемы, препятствия и трудности, решил, что действительно все предусмотрел, и решительно кивнул:
— Готовы!
Тьен, который и сам не заметил, что затаил дыхание, пока колдун думал о чем-то своем, судорожно выдохнул и тоже закивал.
— Г-готовы.
— Ну так приступайте! — усмехнулась Мара, развязала мешочек и положила его на ладонь. Колдун с фамилиаром одновременно протянули руки к порошку, их пальцы столкнулись, они переглянулись, тихо рассмеялись — и нервное напряжение, сковывавшее обоих, вдруг отступило, как по команде.
Тьен зачерпнул немного красного порошка и растер его между ладонями, хорошо покрывая их слоем краски. Потом снова окунул пальцы в мешочек, и протянул их к Рену. Их руки легко переплелись не мешая друг другу. Тьен оставил красные точки на лбу, веках, носу, губах и мочках ушей колдуна, в знак того, что этот контракт позволит им слышать не только мысли друг друга, но и то, что воспринимают их органы чувств. Даже на расстоянии знать, что видит, слышит, чувствует другой. Его ресницы дрогнули и опустились, когда Рен оставлял на его лице такие же знаки. Потом синхронно, как в танце, они протянули левые руки, прижав их к середине груди партнера, а правые ладони соединили друг с другом. Тьен глубоко вздохнул и посмотрел в глаза колдуну.
Рен нервно облизнул губы, тут же вспомнил, что на них нанесен порошок, и испугался, что слизнул его — но Тьен только улыбнулся и кивнул ему, давая понять, что все в порядке. Его пальцы скользнули между пальцев Рена, сжимая его руку, придавая силы. Силы потянуться вперед и открыть невидимую линию связи между ними. А потом потянуться вовне и, игнорируя легкое жжение чистой магии, наполнить ею эту связь.
Глаза Тьена расширились, колдун ощутил внутри фамилиара порыв, словно он тоже почувствовал эту легкую боль и стремился ее успокоить. Скоро, уже скоро. Позволив потоку магии замкнуться в кольцо между их телами, Рен твердым голосом начал читать первую часть формулы.
Тьен подавил неуместное желание поторопить колдуна. Он знал, что колдовство не терпит спешки, но каждый миг, что тот использовал магию без участия Тьена, был с его, Тьена, точки зрения совершенно невыносим. Еще и потому, что Рен воспринимал сопутствующую этому боль как что-то обычное и нормальное. Ничего. Ничего, еще немного — и ему больше никогда не придется чувствовать ее. Еле дождавшись, когда колдун закончит говорить, Тьен почти скороговоркой выпалил свою часть формулы. Потом судорожно вздохнул и продолжил:
— Я, Этьен Бер, в здравом уме и по собственной воле заключаю этот контракт. С этого момента и до конца жизни я твой фамилиар. — Чуть улыбнулся и добавил от себя: — Только твой.
Губы колдуна дрогнули в ответной улыбке. Его пальцы, сжимавшие руку Тьена, слегка дрожали, но голос оставался уверенным и твердым.
— Я, Рейнард Левари, в здравом уме и по собственной воле заключаю этот контракт. С этого момента и до конца жизни я твой колдун. Навсегда.
С последним словом Рен направил поток магии, активируя каждую крупинку зачарованного порошка. Легкое покалывание во всех отмеченным ими местах быстро сменилось просто теплом, едва заметным, словно память о прикосновении. Колдун решил, что это означает завершение ритуала: в конце концов, именно в этой форме он проводил его в первый и последний раз в жизни, откуда ему было знать, как это должно выглядеть, и отпустил магию. И в следующий же момент его наполнили совершенно другие ощущения. Он даже не сразу понял, что вот это чувство, словно он бумажный змей и воздушный поток отрывает его от земли и тянет вверх — это волна любви Тьена, его заботы, нежности и желания защитить. Ясность и сила эмоций ошеломили его, и он увидел отражение того же ошеломленного восторга на лице Тьена. Чувства — неконтролируемые, огромные, неожиданные — захлестнули Рена, и все, что он мог сделать — вцепиться покрепче в фамилиара, надеясь, что тот удержит его. По счастью Тьен все понял правильно, он рывком привлек к себе своего колдуна — теперь уже точно своего — и жадно поцеловал прямо в губы.
Тихий смех Мары и довольный визг Изи они оба даже не услышали.
Тьен не знал, сколько времени прошло, и не хотел знать. Ему было достаточно того, что Рен был в его руках, Рен был его, и теперь ничто уже не могло этого изменить. И ничто больше не могло помешать ему… Маленький, но решительный снаряд врезался ему в колени, тонкие руки обхватили обоих мужчин, дергая за рубашки, и фамилиар с тихим стоном заставил себя оторваться от колдуна и посмотреть вниз. Изи его недовольный взгляд ничуть не смутил, она лишь запрыгала на месте и громко потребовала:
— А теперь обед!
Мара за ее спиной чуть виновато пожала плечами, словно извиняясь, что не смогла дать им больше времени.
— Изи, а ты не хочешь поздравить брата? С тем, что у него теперь есть колдун?
Изи послушно кивнула и снова обняла Тьена.
— Поздравляю, братик! Но… но ведь у тебя и раньше был Рен. А у Рена был ты, правда?
— Правда, воробушек, но…
— И раньше вы тоже целовались!
Тут Тьен не сообразил, что сказать, а Рен и вовсе решил, что лучше всего будет спрятать лицо, уткнувшись в плечо фамилиара. В разговор снова вмешалась Мара.
— Изи, ты ведь помнишь, мы говорили, что такое постоянный союз? Что он у каждого фамилиара бывает только раз в жизни, поэтому он так важен. Помнишь?
Изи закивала, но потом не выдержала и принялась тянуть колдуна с фамилиаром за руки в сторону дома.
— Раз это так важно, значит очень важно это отпраздновать. Пирогом!
Рен тихо рассмеялся.
— Что ж, с этой логикой невозможно спорить.
